Разлучница

— Что ты знаешь о рабстве, девочка? — затем он резко замолчал, и его лицо стало серьезным. — Ты будешь со мной, пока не придумаю, что с тобой делать. — От его слов пробрала дрожь, которую она не могла унять.

Машина затормозила на подземной стоянке их офисного здания, и они вышли из автомобиля. Когда только Валера стал таким зверем? Почему она раньше не замечала за ним садистских наклонностей? Почему он раньше был хорошим и пушистым? Неужели это его так разозлило, что мы со Стасом встречались тайно? Но он же тоже был женат, так почему ей нельзя было иметь отношения с другими? Она ведь не принадлежала тогда ему. В голове крутились сотни мыслей: «Почему?». Мы поднялись в приемную, мужчина пропустил меня первую войти внутрь и закрыл дверь.

— Если вдруг я узнаю, что ты кому-то рассказываешь хоть что-то или просишь хоть какой-то помощи, пеняй на себя. Ты меня поняла? — он подошел ближе и навис надо мной.

— Да, поняла.

— Хорошо. Можешь работать. — И по дороге в свой кабинет он взял ножницы из стаканчика с канцелярией и перерезал провод стационарного телефона.

Господи, да он настоящий псих! Меня в жизни никто не бил и не угрожал. Но в данный момент я ничего не могла сделать. Он четко сказал, что если я хоть что-то попытаюсь сделать, то мне будет плохо. А пока он будет думать, что со мной делать, я попытаюсь решить, как мне быть дальше.

Я села за свой рабочий стол. Открыла шкафчик, достала оттуда валерьянки, чтобы успокоиться. Потому что меня до сих пор трясет как осиновый лист. И по неосторожности я задела рукой блокнот, из которого выпал календарь, где я отмечала менструальный цикл.

Мой взгляд упал на цифры. Шок! У меня задержка неделя. Вот тут-то началась настоящая паника. Я несколько раз пересчитала цифры. Все правильно, месячные должны были прийти неделю назад. Руки затряслись еще сильнее, ноги стали подкашиваться. Нет. Нет. Нет! Я готова была закричать в голос. А что, если это не просто задержка? Я не хочу ребенка от этого зверя. Я вообще уже ничего не хочу!

Все-таки я накапала в стакан с водой валерьянки, но она не помогла. В сумочке отыскала тест, сунула его в задний карман брюк и как можно сильнее прикрыла его пиджаком. Мне срочно нужно в туалет. Я подошла к кабинету Валеры и постучала. Услышала сухое «Войдите» и открыла дверь.

— Валер, мне в туалет нужно.

— Иди. Тебе пять минут! — прорычал он мне в ответ, не поднимая на меня голову, и я быстрым шагом пошла в сторону туалета.

Я все делала быстро, как будто уже это делаю не первый раз. Я сидела на крышке унитаза, держала в руке тест и не могла поверить своим глазам. Похоже, это точно конец. Он ведь теперь меня точно не отпустит. По щеке стекла одинокая слеза. Я услышала, что кто-то зашел в туалет, быстро смыла унитаз и вышла. Я мыла руки, когда услышала:

— Привет, мышка! — от это голоса я вздрогнула, но не повернулась.

— Стас, уходи!

— А если не уйду? — он положил свою ладонь мне на талию. Боже, до чего же он упрямый мужчина. За его упрямство хочется его ударить. — Повернись ко мне!

— Нет.

— Почему? — он попытался меня к себе развернуть лицом, но у него ничего не получилось.

— Я не хочу тебя видеть.

— А вчера ты думала обратное. — И мужчина резко дернул меня, и я оказалась стоящей к нему лицом к лицу. Только он хотел меня поцеловать, как его рука потянулась к моему лицу и убрала локон волос, который прикрывал тот самый синяк.

— Что это? — проговорил он, а глаза его стали злыми и начали наливаться кровью.

— Ничего. — Я хотела убрать его руку от своего лица, но рукав моего пиджака задрался и во всей красе показал синие отпечатки на моем запястье.

— Какого хера?! — он дернул мою руку и приподнял рукав. — Это значит ничего? — он выкрикнул мне это в лицо, а по моей щеке пробежала слеза. — За что?

— Он знал, что мы вчера целовались. — Я смотрела на него, силуэт мужчины постепенно размывался в моих глазах.

— Все! Я забираю тебя, пошли! — он дернул меня за руку в сторону выхода.

— Нет, Стас, я не пойду с тобой. — Мужчина с удивлением смотрел на меня и не понимал. Он не понимал, что я ему сказала.

— В смысле, не пойдешь? Мышка, ты что, самоубийца, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения?

— Нет, я останусь с ним.

— Почему? Если тебе нравится жестко, так ты только скажи, я тоже буду делать, как он. — Его глаза метались по моему лицу в поисках ответа.

— Ты не понимаешь, я не могу, — почти полушепотом произнесла я, срываясь на плач.

— Почему? — он взял мое лицо в свои ладони и прижал свой лоб к моему. — Почему, объясни? Ты любишь его?

— Нет, не люблю.

— Так что же тогда?

— Я беременна. — Мои слова эхом раздались в коридоре туалета. Стас отстранился от меня, отвернулся, сделал пару шагов к двери, а затем повернулся обратно ко мне лицом. В его глазах можно было прочесть разочарование, боль, гнев. Все эти три чувства наполняли его тело.

— Это точно?

— Да.

— Давно ты узнала об этом?

— Только что.

— Ясно. — И больше ни сказав ни слова, он развернулся и пошел к двери.

— Стас, ты куда?

— К будущему отцу, поздравлю.

— Нет, пожалуйста.

— Не бойся, мышка, все будет хорошо. — И он ушел.