Разлучница. В плену прошлого

— Арестовали. И это — единственный факт, который мне удалось выяснить. Товарищ настоятельно рекомендовал мне больше ни к кому не лезть с вопросами, а он из тех, к чьим рекомендациям следует прислушиваться.

— Как это понимать? — теперь хмурюсь я.

— Дело под контролем ФСКН.

Расшифровываю несколько секунд. То ли от наркоза еще до конца не отошла, то ли не хочу в это верить. Когда соображаю, хватаюсь за голову и морщусь от боли в руках и груди.

— То дело, на котором он пытался съехать, уже провернули. Руслана арестовали ночью. Изъяли приличную партию наркоты в одной из кофеен Смолина. Думаю, транспортировкой также он занимался, Руслан прибыл забрать готовенькое.

— А в машине Кости найдут деньги, — проговариваю отстраненно. — Много, Валь. И если раньше он думал, что его арест — формальность, то теперь ему понадобится самый отчаянный адвокат, чтобы не сесть. И надолго.

— У меня есть такой. Есть, не переживай. Берет он столько, что можно без последних штанов остаться, но Смолин выйдет с нимбом над головой, можешь быть уверенной.

— Хорошо, — немного расслабляюсь. Прикрываю глаза и облизываю губы. — Черт, как же хочется пить. Ненавижу наркоз. Ненавижу аборт по медицинским показаниям. Ненавижу гребаное кровотечение хрен пойми откуда. Мне даже надеть нечего! Все платье в крови…

— Не переживай за это.

— А за что мне переживать? Что все снова повторилось? Что вселенная меня ненавидит? Что после двух прерываний беременности вследствие травм я вполне возможно вообще больше никогда не смогу иметь детей? Да лучше бы они мне таблетки в еду подмешали, чем так! Срок-то совсем крошечный был… Нет. Уж лучше я буду думать о том, что мне нечего надеть.

— Что тебе сказала Варвара Михайловна?

— Ты сказал, она обманщица.

— Неважно. Что?

— Что у меня будет один ребенок. И что не в этот раз, — бормочу ошалело, вспомнив. — Я подумала тогда, что не забеременела. Когда она сказала! Валь! — восклицаю взбудоражено и следом делаю надменное лицо. — Думай, что хочешь. Она знала. Знала, что обернется все именно так.

— Значит, у тебя еще будет ребенок, — улыбается.

— И семья, — добавляю тихо. — И любовь.

— Вот видишь. Все образуется, нужно только подождать.

— Хорошо. Я подожду.

— Отдохни немного. Я пока позвоню адвокату, узнаю, когда он сможет приехать.

— А если Смолин не согласится на него?

— Как бы он мне не нравился, он не идиот.

— Он тебе не нравится?

— Странно, да? — хмыкает и встает, доставая из кармана джинсов мобильный.

Пока он звонит, я смотрю. Разглядываю его без мыслей и цели. Благодарю небеса, что послали мне этого мужчину. Пусть на время, пусть мои к нему чувства несвоевременны. Я бы пропала без него. Возможно, буквально. Теперь я, конечно, буду осторожнее.

— Прибудет завтра к вечеру, — сообщает Невзгодов, закончив разговор. — Больше мы никак повлиять на ситуацию не сможем.

— Понимаю, — выдавливаю через силу. — Выяснить бы еще, чья команда отправила меня в ад.

— Выясним. И я даже знаю, кто нам в этом поможет.

— Кто?

— Закрой глаза и вспомни, что ты видела перед самым наездом.

— Валь, не сейчас, — морщу нос.

— Закрой.

Делаю это только ради него, уверенная в том, что не запомнила совершенно ничего. Представляю сначала то, что не забуду никогда — как Невзгодов выпрыгивает из машины и срывается с места. Как открывается его рот в предупреждающем крике, как он скашивает взгляд на дорогу, как быстры и точны движения его рук и ног. Из-под ресниц сочатся слезы, но я заставляю себя продолжить. Наконец-то отмираю, смотрю в ту же, что и он сторону, и первое, что отмечаю — несущийся на меня автомобиль. А прямо за ним, еще на дороге, с мигающим поворотником — второй. И он мне уже знаком.

— Вася, — бормочу без звука. — Вася, — повторяю разборчиво. — Он был там! С какой стати он был там?

— Хороший вопрос.

— А Осин?

— Осин там обедает. На его фамилию забронирован столик, ежедневно. Он не всегда появляется, но предпочитает именно ресторан Смолина.

— Но не Вася.

— Не Вася. Любопытно?

— Очень, — хмыкаю довольно. — Час еще не прошел?

— Нет.

— Черт. Невыносимо. Вася поехал за ним?

— Да.

— Если честно, не уверена, что это хорошо. Для того, кто убил моего ребенка.

— С точки зрения морали, согласен. Нехорошо. Для него.

— Мы плохие люди, Валь.

— Ты — ангел. Испытываешь муки совести. Знаешь, что чувствую я?

— Что?

— Злорадство.

— Не уверена, что во мне этого нет… — признаюсь тихо.

— Знаешь, что определяет человека? — Смотрю на него с интересом. — Поступки, Вик. Не мысли. Я смертельно хочу тебя обнять. Подскажи, как провернуть это по возможности безболезненно.

Двигаюсь по кровати к стене и похлопывая рядом с собой по матрасу. Невзгодов ложится, я пристраиваюсь поближе, а через пару минут входит медсестра. Валя остается лежать с каменным лицом.

— Ваша вода, — приветливо щебечет медсестра, игнорируя мужика на моей кровати, — по чуть-чуть, маленькими глотками. Если не будет тошноты, можно увеличить количество.

— Спасибо, — отвечаю напряженным шепотом.

— Если понадобится что-то еще, нажмите кнопку. Эдуард просил передать Вам пожелания скорейшего выздоровления и рекомендовал поспать сейчас.