Размах крыльев ангела

– Так вот, о чем я… Я как раз сидел и думал о том, что надо в Японию лететь, а значит, нужно готовить какие-то презенты партнерам. Так принято. А я, знаете, все уже туда перевозил. Матрешек возил, хохлому возил, тарелки с видами Питера возил … все возил. Так вот, давайте вы мне нарисуете таких платков, про которые рассказывали. А я их в Японию возьму, платков я еще не возил.

Маша засмеялась.

– А вы, Николай Борисович, уверены, что представляете себе, о чем речь? Может быть, вам совершенно не понравится. Кстати, меня Машей зовут. Мария Мурашкина.

Маше было удивительно, что такой неуклюжий, потный, медведеподобный гражданин занимается таким тонким, эфемерным делом, как японские оздоровительные процедуры. Ему бы лучше лесом торговать, кругляком.

– Нет, Маша, я не уверен, – решительно ответил собеседник, подумав. – И мне, вполне возможно, не понравится. Но мне и не должно нравиться. Мне, например, матрешки не нравятся и хохлома, а японцы в восторг приходят. Там, куда я езжу, в основном женщины работают, так вот, нужно, чтобы им понравилось, а мне совершенно необязательно. Ну так что скажете?

Такой утилитарный подход к творчеству немного смущал, но, с другой стороны, это было честно. И честность такая подсказывала Марии, что со странным субъектом можно иметь дело.

– Ладно, давайте попробуем. Но, может быть, вы все-таки взглянете на то, что заказываете. Мне бы не хотелось, чтобы я трудилась, а вы потом сказали бы, что представляли себе это совсем не так и вам не нравится…

– Маша? Да, Маша… Маша, я человек простой, мне эта Япония хуже горькой редьки. Я, понимаете, картошечку жареную люблю, борщ, который жена варит, а приходится там суши есть, рыбу сырую. Я, нет, я вам не жалуюсь… А к чему я это начал?.. Да к тому, что я простой русский мужик, но я знаю, что такое батик. У моей жены есть такой шарфик, и он ей очень нравится. Ничего такой, озорной… Я ведь что думаю? Я думаю, раз в Японии сильные традиции росписи по шелку, то им должно быть интересно, как это делают в России.

– Николай Борисович, – осторожно заметила Маша, – но ведь батик не русское искусство.

– Тем более, тем более, должно интересно получиться. А, кстати, туда можно привнести что-нибудь русское?

– Русское? Если вы имеете в виду расписать шелк под гжель, то, мне кажется, это будет неуместно. Но можно попробовать какие-то символы города. – Маша задумалась. – Можно, например, показать символически разведенные мосты над Невой или элементы Летнего сада. Надо подумать… Можно надпись некрупно «Санкт-Петербург», можно на английском…

– Вот-вот, это очень хорошо. Элементы нашего города и надпись, это должно понравиться. Вы, Маша, молодец.

Молодец-то молодец, да воплотить все это в реальность не языком молоть. Трындеть – не мешки ворочать, так Степаныч говорит. Маша, уже почти согласившаяся, сдрейфила. А вдруг не сможет?

– А вам сколько нужно и к какому сроку?

– Мне нужно пять… нет, шесть, через две недели. Нет, давайте семь на всякий случай. Да, вот еще что, только шелк пусть будет самого хорошего качества. Сможете?

Да-а-а… Ничего себе, семь хороших платков, на качественном шелке, за две недели. Маша сейчас плохо себе представляла даже то, какой шелк продают нынче в магазинах. А краски? В Лошках, за неимением лучшего, Маша рисовала акварельными, ей Пургин из области привозил самые лучшие акварельные краски. Но точно знала, что вообще-то, по-хорошему, это все делают специальными красками, Степаныч рассказывал. А где их взять? И рамы для шелка у нее нет. И есть разница: в свое удовольствие работать, от души, когда рукой твоей словно бы сердце ведет, или на заказ, загоняя эту самую руку в рамки темы и сроков…

– Я попробую, – решительно ответила она.

– Нет, вы уж сделайте, я на вас, Маша, рассчитываю. Сколько я вам буду должен?

Сколько должен? Господи помилуй, откуда же она знает, сколько он должен? Но и не ответить на этот вопрос было невозможно. Самое глупое, что она могла сейчас сделать, это спросить «А сколько дадите?». Это Маша понимала хорошо, не зря в сувенирном бизнесе крутилась. Она быстренько прикинула цену в Лошках, сопоставила с ценой у Петропавловки, прибавила за качественный материал и за срочность, скинула, чтобы не отпугнуть клиента, и твердо назвала цену.

– Ох ты! – крякнул Дольников. – Дорого. Боком мне каждый раз выходит эта Страна восходящего солнца.

– Можно сделать дешевле, если взять недорогой материал, например искусственный шелк…

– Нет-нет, только натуральный. Делайте уж по высшему разряду. Знаете, Маша, эти чертовы сувениры, они всегда дорого обходятся, я только привыкнуть никак не могу. Вам как, аванс нужен?

До чего все-таки он был смешной, этот простецкий Дольников, ведущий в Японии свой бизнес. Первый раз в глаза видит, фамилии-адреса не знает, а предлагает деньги.

– А вы не боитесь, что я возьму сейчас деньги – и поминай как звали?

– Нет. Не боюсь. Я в таких делах никогда не ошибаюсь.

К вечеру Маша вернулась домой без задних ног. Хоть и велел ей Михал Юрич «отдыхать пока», а успела сделать много.