Размер не главное

После Жениных похорон Влад вернулся домой. Сел на стул в своем кабинете, у окна, сорвав с него штору, которая появилась там после обстрела. Он провел в нем остаток дня и ночи. Застыв и встав лишь однажды, уже в лунном свете, чтоб достать из сейфа пистолет. Чей-то идиотский подарок на день рождения. Один раз он даже поднес дуло к виску, медленно повторяя про себя слово «трус». С каждым разом, все сильнее сжимая пистолет. Потом заорал так что сорвал опять горло и с силой отшвырнул от себя смертельную железку. Потому что в этот момент проскочившая мысль в его голове, о том, что смысла жить больше нет, сменилась мыслью о том, кто еще кроме него принесёт ей на могилу её любимые цветы? Он даже не стал пить, по обыкновению. Не просто пить, а вообще перестал даже выпивать. Боясь, что, начав просто больше не остановится.

Каждый день он тратил много времени на то, чтоб вспомнить, понять и запомнить о ней что-то еще. Что то, что будет дорого сердцу, то, что упустил, когда она была рядом. В любой момент к нему приходили очередные воспоминания рисуя ему новую Женю. Более полную, более настоящую.

Как-то сидя на кухне, ночью, с чашкой кофе, вспоминал как так же с ней и понял, что она никогда не пила кофе сидя. Всегда стояла с чашкой в правой руке и смотрела вдаль. В окно. И молчала. Она всегда молчала. Он этого не замечал тогда, но сейчас знал, что ему это в ней нравилось. И тогда он сидел на кухне один с очередным воспоминанием о ней и не хотел, не мог поверить, что её больше нет. Их больше нет. Он избегал, старался не думать, не вспоминать что их было уже двое. Но в эту ночь как не старался не смог. Снова гадал знала ли она и действительно могла ли так поступить, зная и могло ли это стать причиной...как спросил почему-то опер. Не хотел верить, что знала, не хотел верить, что могло. Потом гадал кто бы это был сын или дочь. Пытался представить игрушки, валяющиеся на полу, детский смех.

Дни и ночи стали напоминать ему банку, и он в этой банке и не мертвый и не живой. Сам с собой и уйти от самого себя некуда. Он не жил как привык своей жизнью, он не жил даже просто нормальной жизнью. Пламя потухло осталось лишь чёрное разъедающие, всепоглощающее разум и волю даже не пепелище, а то, что от него исходит, не давая дышать полной грудью. Он попал в нее как в капкан и теперь когда его не стало, просто погибал от зияющей кровавой раны.

*Алекс Луна - Руки к небесам.

Глава восемнадцатая.

Влад ушел в работу. В феврале, на его счет поступили сто тридцать тысяч рублей. Он не мог понять откуда эти деньги и поручил разобраться в этом Сорину, чтоб потом не оказаться опять чьим-то должником.

—Я все проверил. Это твои же деньги. Возврат налога в виде тринадцати процентов.

—С какого мне бы вернулись какие-то налоги?! — удивился Влад.

— С такого что в июне того года, ты перевел один миллион рублей детскому дому. Ну вот Николаева и оформила все как благотворительность. А за это возврат тринадцати процентов положен. — Сорин предпочел бы чтобы его друг сразу понял, о каких деньгах речь.

— Да не переводил я ничего! Что ты городишь!? Бред! — раздраженно ответил другу.

Влад встал из-за стола и нервно заходил по кабинету. Раньше он бы махнул, не глядя на время виски, но сейчас же метался от стены до стены.

— Ты знаешь…Ты же все равно если не вспомнишь, то раскопаешь. Так бы я ни слова… Этот тот миллион, который ты перевел, чтоб разрешение на застройку получить. – Сорин специально избегал Женино имя и вообще бы предпочел не напоминать обо всем Владу.

А тот нервно, истерично рассмеялся. Он вспомнил тот день, когда Женя сама пришла к нему в кабинет и на его подкол про миллионы, сказала ему что миллион не при чем. Действительно, получив от Жени многомиллионное наследство по завещанию, он понял, что этот миллион ей был ни к чему. Сорину от смеха Влада даже стало жутковато и неспокойно за друга, лучше б уж напился.

—Адрес этого дома детского есть? — спросил, резко оборвав смех и серьезно уставившись на Андрея.

— Есть. Детский дом «Солнышко», на Старовойтовой. Знаешь, где это? Давай я с тобой? — Андрей отчаянно не хотел оставлять Влада одного.

— Разберусь! Накладными лучше займись и Карташова вызови, по Жениным ресторанам вопросов выше крыши. — отдав распоряжения, Влад снял с кресла пиджак и забросив его на плечо, молча вышел из кабинета.

Сорин его не стал останавливать. Он вообще боялся лишний раз с ним говорить. Боялся, что ненароком заденет за живое. Видя, как он изменился и понимая, что время его ни хрена не лечит. И та рана что нанесла ему Женя до сих пор кровоточит. Он так переживал за Влада что даже устроил разгон дотошной бухгалтерше Николаевой, узнав откуда и как эти деньги попали на счет друга. Хотя после того, как к Владу явился адвокат и заявил, что все Женино имущество по ее же завещанию теперь его, этот налоговый возврат не играл особой роли.