Размер не главное

Мамонт стоял у окошка в смешном костюме в виде сыра с дырами, из которого торчали мышки и пил кофе. Я тихо зашла, и меня он не заметил, пристроилась к мужу с тестиком в руке, и прижавшись ещё незаметным животиком к его сексуальной попке, показала плюсик, жмурясь от счастья. Он сначала вздрогнул от неожиданности, но тут же накрыл мою руку своей, поняв что это я.

— Плодовитенькая моя. — радостно протянул Мамонт, и я знала, что он сейчас улыбается.

— Ну без тебя плодовитого тоже не обошлось. — развернула его к себе, довольный!

Мне, вообще, до сих пор, кажется, что для него наши дети гарант моей верности. Он, ещё узнав про Савелия, перестал следить за каждым моим шагом и ревновать ко всему, что движется. Отелло отпустило, а после рождения Кирилла мне даже машину разрешил. А то, как я с двумя мужиками и без машины? Никак нельзя. Садики, развивающие занятия, секции, бассейны — это всё я.

— Может на этот раз дочка будет. — замурлыкал супруг, как охрипший кот.

— Знаешь, я тут подумала, не знаю я, что с девочкой делать. — сразу себя настроила на третьего сыночка, чтобы если девочка, то сюрприз так сюрприз!

— Кошка. Я с тебя балдею. А ты сама кто? — смеясь, поинтересовался муж, отставив кружку на подоконник, чтобы обнять меня крепко.

— Я девочка. Но ты не сравнивай. Я большая, а тут кроха. Я не знаю, что с такими девочками делать. — честно призналась.

— Ну да. Согласен. Когда детям скажем? — судя по рвению Мамонта он бы всем сообщил.

— Не знаю. Твои дети, ты и говори. — пожала плечами, изображая равнодушие.

— Почему как трудности так ты говоришь, что дети мои, а как всё прекрасно так дети сразу наши? — со смехом спросил Мамонт.

Этот вопрос он задавал уже тысячу раз, и я ему всегда отвечала одно и то же

— Потому что рожать детей больно. Я свою порцию трудностей получила с процентами. Мамку надо радовать.

Конечно, это всё наши шуточки семейные. Всё честно делим пополам, и радости, и горести.

— Ладно. Когда спросят, почему у тебя такой живот большой, скажу им, что ты арбуз проглотила.

— Косточку. — однозначно ответила, прижимаясь к своему сырному Мамонту.

— Что косточку? — не понял он.

— Надо говорить, что косточку арбузную проглотила. В арбуз не поверят, умные же. — резонно заметила я.

— Спасибо за подсказку. Может быть позавтракаем ещё раз? У меня как раз окно сейчас. — Мамонт предложил, а я сразу поняла, что хочу есть.

— Конечно! Стоишь тут такой аппетитный! Жёлтенький. Сразу сырную тарелку захотелось. Как тебя твои пациенты мохнатые не сожрали в такой одёжке?

— Иногда пытаются. Я отбиваюсь, а то тебе не останется. — смеясь, признался Мамонт.

Восемь месяцев спустя

Возле нашей с мужем кровати был самый настоящий ажиотаж. Потому как в центре лежал пятидневный Градов Тимофей Григорьевич.

— Что-то он страшненький какой-то. — это Савелий, после длительного молчания высказал своё мнение по поводу новенького братика.

— Ага! На старичка похож сморщенного. — поддержал Кирилл, что было ожидаемо, куда Сава туда и он.

— Много вы в красоте понимаете. — шепнула я, приглядевшись к Тимке, — Нормальный он. — заключила в итоге. — Вы оба, такие же были, между прочим. — на моё уточнение Мамонт затрясся в смехе.

— Как-то ты неуверенно это сказала, мама. Словно сомневаешься, что он нормальный. — изрёк Савелий и тяжко вздохнул.

— Тебя за время моего отсутствия что тётя Лена покусала? — шуточки так и лезут со всех щелей.

— Да нет же, ну ты сама приглядись, что это за лоб короткий, нос как пуговица, а руки? Что у него на пальцах? — не унимался Сава, ему новенький товарищ явно по вкусу не пришёлся.

— Сынок, сходи к себе, там на третьей полке альбом лежит. Синий такой. Неси его. — попросил Мамонт.

— Хорошо! — все просьбы папы сыновья исполняли беспрекословно и это, если учесть, что он их жутко баловал, поощряя мелкие хулиганства.

— Тебе он тоже не нравится? — с тоской спросила у Кирилла, пока на него не распространялась влияние старшего брата.

— Ну, — замялся Кирилл, — Пока непонятно. Надо подождать. Пусть он себя проявит, а то спит и спит. Можно его хоть на руки взять? — поинтересовался уже теперь средний сынок, забираясь на кровать.

— Подержи. — аккуратно переложила в руки Кирилла его братика.

Янтарные детские глаза блеснули от восторга. Конечно, пока рано ждать от братьев чего-то большего, чем здоровый интерес к малышу, но сыновья у нас с Мамонтом хорошие, ласковые и добрые я и не сомневалась, что они его скоро полюбят так же, как любят друг друга.

— Ну как? — спросил Гриня.

— Смешной. — заулыбался Кирилл.

— Эй! Ты чего? — возмутился, вбежавший в спальню Савелий, — Он, надувшись, швырнул альбом на кровать, и сложив руки на груди, чуть ли не заревел, — Я как старший! Должен был первый его держать! — голосил на всю комнату так, что даже Снежка дала дёру, а Тимофей лишь причмокнул губками.

Славный малый, хоть пылесось при нём или миксер включай, спит.

— Ты же только что говорил, что он страшный. — напомнила Саве, чтоб особенно не дулся.