Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт

Некоторым может показаться, что желание Элизабет подчиниться – это просто возрождение традиции мужского доминирования. Сторонники данной точки зрения думают, что сексуальные отношения, где один из партнеров доминирует и контролирует, а другой пассивен и слаб, – это проявление традиционной иерархии и подавления, то есть просто сексистское проявление традиционной патриархии. Но когда человек порабощен или ущемлен в правах в масштабах всей жизни, вряд ли он предпочтет именно эту роль в отношениях. Только свободные люди могут выбирать, во что играть и кем притворяться. На мой взгляд, если человек способен исполнять разные роли, это означает, что они больше не имеют над ним власти. Игра становится способом разрушения границ между партнерами. Для Элизабет возможность играть подчиненную роль в сексуальных отношениях является освобождающей, будучи способом разрушения стереотипа. Это же справедливо и в отношении Маркуса, руководителя подразделения по исследованиям и развитию одной крупной международной компании, занимающейся разработкой программного обеспечения. Маркус – классический альфа-самец: любит соперничать, амбициозен, больше времени проводит в перелетах, чем в офисе. У него практический и несколько агрессивный тип мышления, благодаря чему он и стал лидером в своей крайне конкурентной среде. Понятия «энергия» и «власть» – часть его повседневной деятельности; он постоянно использует эти слова в своей речи. Маркус энергично двигается, пьет энергетические напитки, позволяет себе десятиминутный сон в течение дня для восстановления энергии и обедает с энергичными людьми, наделенными властью.

И вот после целого дня в роли босса Маркус возвращается домой к своей подруге. Она любит доминировать в сексуальной сфере, что позволяет Маркусу отдохнуть от роли вечно контролирующего все вокруг руководителя. Когда его подруга исполняет роль доминатрикс[19], Маркус может уступить ей, так как знает, что она справится с силой его желания. Он отдает роль ведущего, и это не только доставляет ему эротическое удовольствие, но и обеспечивает эмоциональный комфорт. Как и Элизабет, Маркусу приятно увидеть другую сторону своей личности в зеркале эротических отношений. В нашей культуре пассивность часто воспринимается как женская черта и признак слабости. Мужчинам сложно проявлять пассивность (да и многим женщинам тоже). Но от этого потребность некоторых из нас время от времени играть пассивную роль не исчезает. Маркус в равной степени и боится, и жаждет сдаться на милость своей партнерши. Его фантазии допускают некоторую степень пассивности, что ощущается им как замаскированное безопасное возвращение в объятия матери. Маркусу вовсе не интересны психологические объяснения природы его тяги, но эти эротические склонности требуют изменения традиционного баланса сил, предполагающего, что место мужчины непременно сверху.

Нет любви без ненависти

Защитники современного понимания близости, а также консультанты по вопросам брака и авторы книг по психологии в стиле «помоги себе сам» то и дело пытаются снять острый вопрос о распределении сил в рамках долгосрочных отношений. Они считают, что идеальное партнерство требует абсолютного равенства во всех аспектах, как будто можно точно измерить распределение сил и власти. Многие из нас, проникнувшись насквозь этой идеологией справедливости и взаимности, не хотят уступать ни на шаг.

Но на деле именно такие переговоры и игры вокруг распределения влияния и силы и есть основа любых человеческих отношений. Легче всего это увидеть, когда переговоры превращаются в борьбу и проявляются через агрессию, принуждение, давление, жесткую критику. Те, в чьих руках оказываются влияние и сила, определяют и наказание, и поощрение в соответствии со своими собственными желаниями. Но ведь и у слабости имеется сила. Пассивность, почтительность, сдержанность, лесть и похвалы в надежде заслужить доверие, наконец, моральное превосходство жертвы – так проявляется сила слабости. И дисбаланс власти и сил неизбежен.

Этель Спектор Персон в книге Feeling Strong («Чувствовать себя сильным») пишет, что мы впервые узнаем о неравенстве, наблюдая распределение власти в собственной семье: «Все отношения, построенные на власти и силе, стремлении доминировать или подчиняться, имеют психологические корни в том, что когда-то мы были маленькими детьми, а рядом находились большие и сильные родители. А экзистенциальные корни подобных стремлений связаны с нашими мыслями, что лучше не чувствовать себя маленьким человеком в огромном мире». В детстве каждый из нас осваивает разнообразные тактики борьбы за влияние и власть. У нас есть собственная воля и желания – у родителей тоже имеются и желания, и сила воли. Мы требуем – они возражают. Мы начинаем торговаться; они говорят нам, что именно мы имеем шанс получить. Мы учимся сопротивляться и сдаваться. Если повезет, то учимся достигать баланса, вести переговоры и понимать собеседника.