Размышления и споры о вирусах

В пятидесятые годы, казалось бы, не до "чистой" науки, но мысль о ней начинающего ученого не оставляет. И первым реальным шагом в этом направлении стало изучение и создание нового препарата оспенной вакцины. В те годы многие учреждения страны выпускали такой препарат, но, к сожалению, назвать его безупречным было нельзя. Белорусская вакцина оказалась одной из лучших в мире. Ее авторы получили медали и дипломы ВДНХ, но самое главное: после внедрения этой вакцины в практику была закрыта в институте лаборатория по изучению поствакцинальных осложнений (не только смертельные исходы, но тяжелые осложнения вообще перестали регистрироваться).

В 1969 году Вениамин Иосифович Вотяков организует в институте отдел поиска и изучения противовирусных препаратов. Уже через полгода Президиум Академии медицинских наук создает Проблемную комиссию союзного значения "Химиотерапия и химиопрофилактика вирусных инфекций", председателем которой назначается профессор Вотяков. Белорусский институт эпидемиологии и микробиологии, один из немногих периферийных институтов, становится в стране головным по проблеме.

В 1971 году Вотякова направляют в ответственную и весьма опасную командировку в Боливию. Там уже несколько лет поражает людей неведомая болезнь, сводящая в могилу многие сотни заболевших. По клинической картине это — типичная геморрагическая лихорадка. Можно думать, что вызывается она вирусом, но каким? Кто его носитель? Каковы пути передачи возбудителя? До Вотякова в Боливии уже работали врачи из Чехословакии и США, но найти ответы на эти вопросы не сумели.

Несколько месяцев провел в Боливии Вотяков. Установил, что распространяется вирус с мочой местных мышевидных грызунов, которые особенно любят бананы, отловил несколько десятков этих зверьков и в специальном сосуде с жидким азотом подготовил для доставки домой. Здесь, в лабораторных условиях, можно будет выделить вирус и попытаться приготовить вакцину. Но довести исследование до конца не удалось: очередной правительственный переворот — и новая администрация разрывает договор с советскими специалистами. Но работа Вотякова продолжается в Минске. Там в институте В. И. Вотяков создает специальную лабораторию — боливийской геморрагической лихорадки, где начинаются исследования по идентификации возбудителя, поиску защиты от инфекции... Почти десятилетие спустя после боливийской эпопеи именно Вотякову было поручено создать единственный в стране центр по изучению особо опасных вирусных инфекций.

Приближалась Московская олимпиада 1980 года. В страну должны были приехать сотни спортсменов из разных, в том числе африканских и южноамериканских стран. А в этих странах до сих пор еще не ликвидированы некоторые вирусные заболевания, с которыми мы, да и не только мы, а вообще цивилизованные народы, знакомы мало. Нет от этих инфекций ни вакцин, ни лекарств, в то же время протекают они тяжело, с высокой смертностью. Дать же гарантию, что возбудители этих болезней в страну не попадут, естественно, никто не мог. Именно поэтому в Минском институте был создан специальный отдел особо опасных вирусных инфекций. И хотя за время Олимпиады ни одного случая завоза к нам в страну этих страшных возбудителей не было, с тех пор работа в отделе идет напряженная: по просьбе ряда африканских государств готовятся из целого ряда особо опасных вирусов вакцины, подбираются активные против них химические соединения.

В 1973 году вместе с группой сотрудников института Вотяков участвовал в экспедиции на северный берег Кольского полуострова. За год до этого состоялась первая, "разведочная" экспедиция, которая принесла ошеломляющие результаты — группе из 4 человек за две недели удалось выделить от птиц 6 вирусов, ранее на территории Европы неведомых. И вот на следующий год поездку возглавляет сам Вениамин Иосифович.

Еще по дороге к стойбищу Дальние Зеленцы, где планировали устроить базу экспедиции, на теплоходе Вотяков прислушался к разговору случайных попутчиков:

— Комар для приезжего — хуже медведя. Может запросто заесть до смерти. А вот местные страдают гораздо меньше. Кожа у них толще, что ли? Или комары их знают? У меня на месте укуса волдырь с пуговицу, а у них и следа не видно.

Слова эти, в общем-то, не открыли Америки. Но только сейчас, прогуливаясь по корме белоснежного красавца "Петродворца", Вотяков нашел ответ на это явление: прокалывая кожу, насекомые вводят в ранку слюну, в которой есть вещества, препятствующие свертыванию крови. Но если человек подвергается укусам, допустим, комаров достаточно регулярно, то в его организме вполне могут образоваться антитела, которые станут препятствовать впрыскиванию слюны, образно говоря, "закупорят" хоботок...