Размышления команданте революции

Сам Киссинджер предупредил, что если станет известно о других акциях, «прольется кровь», и тут же добавил: «Например, что Роберт Кеннеди лично контролировал операцию с целью убийства Фиделя Кастро». Брат президента был тогда генеральным прокурором Соединенных Штатов. Он гибнет затем от рук убийцы, когда надеялся стать президентом на выборах 1968 года, на которых ввиду отсутствия столь сильного кандидата открылся путь к избранию Никсона. Самое драматичное в этом то, что, как кажется, он пришел к убеждению, что Джон Кеннеди был жертвой заговора. Требовательные расследователи, проанализировав входные отверстия от пуль, их калибр и остальные обстоятельства, вызвавшие смерть президента, пришли к заключению, что стрелявших было, по крайней мере, трое. Одиночка Освальд, использованный как орудие, не мог быть единственным стрелком. Это очень привлекло внимание автора этих строк. Простите меня, если я вам расскажу, что случай превратил меня в инструктора стрельбы с телескопическим прицелом всех участников экспедиции на «Гранме». В течение нескольких месяцев я ежедневно практиковался и обучал; цель теряется с каждым выстрелом, хоть она и статична, и надо искать ее заново в доли секунды.

Освальд на пути в Советский Союз хотел проехать через Кубу. Он уже был там прежде. Кто-то отправил его попросить визу в посольстве нашей страны в Мехико. Его никто не знал, и никто не дал ему разрешения. Нас хотели замешать в заговор. Затем Джек Руби, мафиози с грязным прошлым, будучи не в состоянии, как он заявил, терпеть такую боль и печаль, убил его ни больше и ни меньше как в участке, полном полицейских.

Позже на международных встречах или когда они приезжали на Кубу, я не раз встречался со скорбными родственниками Кеннеди, которые приветствовали меня с уважением. Сын бывшего президента, который был совсем маленьким, когда убили его отца, побывал на Кубе 34 года спустя, встретился со мной, и я пригласил его на ужин.

Молодой человек, в расцвете сил, хорошо воспитанный, трагически погиб в авиакатастрофе, когда летел со своей женой в бурную ночь на остров Мартас-Вайнъярд. Я никогда не касался с кем-либо из этих родственников щекотливой темы. Напротив, я указал, что если бы тогда вместо Кеннеди вновь избранным президентом Соединенных Штатов был Никсон, после провала на Плайя-Хироне на нас напали бы воздушные и морские силы, сопровождавшие экспедицию наемников, что привело бы к огромному числу погибших у обоих народов. Никсон не ограничился бы словами, что у победы много отцов, а поражение — сирота. Следует указать, что Кеннеди никогда не приводила в восторг авантюра на Плайя-Хирон, куда его привела военная слава Эйзенхауэра и безответственность его амбициозного вице-президента.

Помню, что именно в день и минуту, когда его убили, я беседовал в спокойном месте за пределами столицы с французским журналистом Жаном Даниэлем. Он объявил, что привез послание от президента Кеннеди, и сказал, что суть его слов была в следующем: «Ты встретишься с Кастро. Я хотел бы знать, что он думает о страшной опасности, в которой мы живем, — быть вовлеченными в термоядерную войну. Хочу видеть тебя снова, как только ты вернешься». «Кеннеди был очень активен, казалось, это машина, творящая политику», — добавил он, и больше мы не смогли говорить, так как кто-то быстро вошел и принес нам известие о случившемся. Мы принялись слушать радио. Уже не имело смысла знать, что думал Кеннеди.

Конечно, я пережил эту опасность. Куба была самой слабой частью и также той, которая приняла бы на себя первые удары, но мы были не согласны с уступками, сделанными Соединенным Штатам. Я уже говорил об этом ранее.

Кеннеди вышел из кризиса с большим престижем. Он признал, какие огромные человеческие и материальные жертвы принес советский народ в борьбе против фашизма. В апреле 1961 года худший период в отношениях между Соединенными Штатами и Кубой еще не наступил. Когда они не смирились с исходом вторжения на Плайя-Хирон, разразился Карибский кризис. Блокада, экономическое удушье, пиратские нападения и покушения усиливались. Но планы убийства и другие кровавые события начались при администрации Эйзенхауэра и Никсона.

Мы не отказывались бы после Карибского кризиса говорить с Кеннеди и не перестали бы быть революционерами, радикальными в нашей борьбе за социализм. Куба никогда не порвала бы свои отношения с Советским Союзом, как от нас требовали. Быть может, подлинное осознание американскими правителями того, что значит военное столкновение с применением оружия массового уничтожения, положило бы конец «холодной войне» раньше и по-иному. По крайней мере, так мы могли думать тогда, когда не говорилось о потеплении климата планеты, страшной неустойчивости, колоссальных затратах углеводородов и современном оружии, созданном технологией, как я уже сказал молодым кубинцам. У нас было бы намного больше времени, чтобы с помощью науки и сознательности добиться того, что нам сегодня приходится осуществлять со всей поспешностью.