Размышления о Кристе Т.

После еды мы уговорили ее прилечь, а сами поехали с Юстусом на старый, полуразрушенный постоялый двор, где коптились для него угри, полученные в рыбацкой артели. Ему выдали большой, завернутый в газетную бумагу пакет. Он познакомил нас с животным миром двора, старым, полуослепшим псом и одичавшей недоверчивой кошкой, для которой он привез средство от лишаев. На обратном пути мы толковали о том, что можно сделать из этого двора, попади он в хорошие руки, какое это могло бы стать отличное место для пикников, поистине золотое дно, сказал Юстус. Впрочем, я должен радоваться, что они не привлекают сюда все эти орды машин и моторок… Я до сих пор вспоминаю и этот постоялый двор, и его животных, и наш разговор, поскольку не могу забыть, что оба мы прекрасно понимали: говорить нужно совсем о другом, нужно, но нельзя.

И только вечером…

Впрочем, этот вечер не относится к данному рассказу. К нему относится та самая встреча Нового года, а до нее — наше возвращение, после знакомства с домом, возвращение, во время которого разыгралась метель. Юстусу пришлось остановиться в одной из деревень, чтобы устранить небольшую неисправность в машине. В мастерской его хорошо знали и постарались помочь ему как можно скорей. Мы вышли из машины и ждали в каком-то подветренном углу. Криста Т. рассказывала мне всякие истории про своих девочек, и я заметила, что она, в отличие от других матерей, запоминает не только лестные эпизоды и замечает не только положительные качества. Нет, она была неподкупна. Несколько дней назад Анна, ведя за руку сестренку, как зачарованная, последовала за погребальной процессией, и лишь в последнюю минуту ее насилу не подпустили к самой могиле.

Она была вне себя, рассказывала Криста Т., я объяснила ей, что, когда хоронят человека, у могилы собираются только самые близкие родственники. И Анна ответила мне: умри поскорей, я хочу поглядеть, как тебя будут хоронить.

Но тогда ты больше меня не увидишь!

Знаю, равнодушно ответила она.

Она очень практичная и без малейших следов лицемерия, говорила Криста Т.

Я не встречала другой матери, которая бы настолько не пыталась формировать своих детей по своему образу и подобию. Когда она умерла и от Анны скрыли смерть матери, я порой невольно вспоминала наш разговор в авторемонтной мастерской, и не случись мне обнаружить в бумагах Кристы Т. дословную запись ее диалога с Анной, я, пожалуй, не рискнула бы привести его здесь, потому что мы привыкли самым глупым и случайным происшествиям придавать мрачное, пророческое значение, если конец и в самом деле оказывается мрачным.

Но тот новогодний вечер, он обошелся без мрачных предчувствий.

Мы все его запомнили, даже Блазинг, который не любит запоминать то, из чего потом нельзя сделать историю на продажу. Да, да, он тоже запомнил, я точно знаю, потому что он сам сказал мне об этом, когда я недавно встретила его в городе. Как обычно, он прижимал к себе свой неизменный черный портфель, в котором хранилась рукопись или обещание рукописи, и был «на колесах», по его выражению, другими словами, он развозил свой товар. На нем было новое пальто, дела у него шли хорошо, он даже мог позволить себе предаться легкой грусти. Да, сказал он по поводу той новогодней встречи, это был один из последних счастливых вечеров, затем вступили в свои права серьезные стороны жизни, кто бы мог предвидеть? Должно быть, он имел в виду, что год спустя действительно развелся со своей женой, перебрался в Берлин и начал делать карьеру, я все это хорошо понимала. Меня только удивило, что и он назвал тот вечер счастливым. А еще больше удивило меня, что он говорил это искренне. Хотя теперь он и не повторял, как раньше, через каждые два слова: не сойти мне с этого места. Он приспособил свой словарь к столичному уровню. Однако напоследок, даже после того, как мы попрощались, он сказал мне: она была удивительный человек, и, поскольку, произнеся это, он смутился и, поскольку в редакциях, принимавших у него рукописи, он не сказал бы ничего подобного, я кивнула.

Гюнтер тоже приехал, и я до сего дня не могу поверить, что Криста Т. была так удивлена, как делала вид. Выяснилось, что Гюнтер остался холостяком и что отношения между ним и Кристой Т. никогда не прерывались.

Только не начинай опять ревновать без всякого повода, сказала Криста Т. Юстусу, за тобой это водится.

Вот поглядите, сказал Юстус, какая она у нас.

Они могли подтрунивать над собой, Криста Т. была на подъеме. Все так приветливо встретили Гюнтера, что он даже не мог понять, в чем дело, и несколько раз пытался нас заверить, что наше хорошее настроение не его заслуга. Кстати, работал он директором школы в своем родном городе.

Надо немножко приглядывать за ним, сказала мне Криста Т., не то он затеет спор с Блазингом.