Размышления о либерализме

Б. Н. Чичерин же оправдывает свой этатизм тем, что русское общество не подготовлено к политической самостоятельности, что ему свойственны пока только шатания из крайности в крайность и что оно породит хаос, если снять с него твердое государственное принуждение.

Поскольку, как показало время, Чичерин был прав, то не имело ли смысла либеральному течению сплотиться вокруг царя-реформатора и его сподвижников? Тем более что не было еще в России мощного "третьего сословия" со своими элитами. Петр I не освободил крестьян и закрепостил дворян. Александр II сделал главный, но только первый (и поздний) шаг. Но либералы остались течением мысли, а не действия и предпочли либо поддерживать "вольнодумцев", либо уйти в глухой политический нейтралитет. А "вольнодумцы" уже не думали, а делали бомбы и рыли тоннели (пусть несколько позже). Тогда (в 1850 - 1860-х годах) они только звали Русь "к топору". Но поддержка власти, даже и с оговорками, была и в просвещенной среде дурным тоном. А поддержка "вольнодумцев" - хорошим. И чем дальше - тем пуще.

Помните у Пастернака:

Это было вчера,

И, родись мы лет нб тридцать раньше,

Подойди со двора,

В керосиновой мгле фонарей,

Средь мерцанья реторт

Мы нашли бы,

Что те лаборантши

Наши матери

Или

Приятельницы матерей.

("Девятьсот пятый год")

Напомним: "лаборантши" делали бомбы. И это еще (1925 - 1926) вызывает у их детей романтическую ностальгию. Правда, со временем мироощущение детей изменится. Чтобы избежать "лакировки действительности", скажем так: мироощущение отдельных детей изменится...

* * *

Кавелин пишет Герцену весной 1862 года: "Крепко и здорово устроенный суд, да свобода печати, да передача всего, что прямо не требует единства государства, местным жителям в управление - вот на очереди три вопроса. Ими бы и следовало заниматься вместо игры в конституцию". Реформы Александра II все это делали возможным. Но интеллигенция в них не включилась. Она не услышала кавелиных с их отчаянными призывами, обращенными вправо и влево: "Ни реакции, ни революции!.." Еще в начале XIX века Сперанский в своем предисловии к Своду законов, которые хотел провести, молил о том же, но столь же безрезультатно. И просвещенные, и поверхностно образованные слои общества предоставили проведение реформ чиновникам. Вскоре нетерпение левых и тупое упрямство правых опять привели к реакции.

М. Каткова относят обычно к правому краю российского либерализма середины XIX века. Оцените сами рассуждения этого - среди либералов - правого журналиста и сравните их с готовностью Чернышевского загодя жертвовать свободой и правом ради торжества своих снов.

Катков (цитирую выборочно) проповедует сосуществование "крайних прогрессистов" и "умеренных прогрессистов", "партии движения" и "партии охранения", но в английском парламентском стиле и духе борьбы, которую считает естественным образом жизни политически развитого общества. С Чернышевским он спорит непримиримо из-за (цитирую Каткова) "возбужденной и эксцентричной фантазии" последнего, из-за "наезднического обращения с действительностью", из-за приверженности к "внешним или насильственным способам" преобразования, из-за "чудовищной нелепости" конструктивной программы народнического социализма, из-за "непонимания жизни, соединенного с нелепыми притязаниями на переработку ее основания". Вот как рисует свой идеал партийных взаимоотношений Катков: "Общественная свобода есть самое сильное охранительное начало в мире", "Русская история постоянно являла отсутствие равновесия сил "движения" и сил "упора": они всегда действовали непримиримо враждебно друг к другу и существовали порознь. По этой причине все прошедшие преобразования оказались мало плодотворными. ...В настоящее время особенно чувствуется потребность ввести в нашу государственную организацию участие живых общественных сил, чтобы восстановить равновесие между движением, которое может стать бесплодным, даже разрушительным, с самосохранительными инстинктами жизни. ...Разумное преобразование есть улучшение существующего; средство разумного преобразования - устранение недостатков, обнаруживающихся в существующем порядке, и, следовательно, сохранение в нем всего того, что удовлетворительно. Основой преобразований должен быть существующий порядок. Самое слово преобразование показывает, что преобразования не создают чего-либо нового, а дают существующему новый образ" (Катков М. Н. Собрание передовых статей "Московских ведомостей" 1863 года. 1897, No 138).