Размышления о западном марксизме

Первой мировой войне предстояло разобщить ведущих марксистов-теоретиков Европы столь же радикально, как она расколола само рабочее движение. Все развитие марксизма в последние предвоенные десятилетия свидетельствовало о гораздо более тесном единстве теории и практики, чем в предыдущий период, благодаря подъему организованных социалистических партий в то время. Участие ведущих марксистов-теоретиков в практической деятельности их национальных партий не привело, однако, к развитию у них комплекса провинциальности или к обособлению друг от друга. Напротив, международные дискуссии и полемика были их второй натурой: и если никто из них не достиг олимпийской универсальности Маркса или Энгельса, то это было неизбежным следствием их большей укорененности в конкретной обстановке и жизни их стран. Однако в случае русских и поляков их жизнь на родине перемежалась длительными периодами эмиграции, напоминающими подобные периоды в жизни основоположников исторического материализма[1-10]. В условиях новой эпохи им удалось создать сравнительно однородную среду дискуссий и общения, в которой ведущие теоретики основных отделений II Интернационала в странах Восточной и Центральной Европы, где марксизм теперь был живым учением, знакомились с работами друг друга из первых или вторых рук, а критика не знала границ. По этой причине, когда в 1914 г. разразилась война, раскол, вызванный отношением к ней, прошел через различные национальные группы марксистов-теоретиков, игравших ведущие роли на предвоенной сцене, а не между ними. Представители старшего поколения Каутский и Плеханов громко высказались за социал-шовинизм, в поддержку своих (соответственно враждующих) империалистических отечеств. Меринг, напротив, упорно отказывался иметь какое-либо отношение к капитуляции СДПГ в Германии, В среде молодого поколения Ленин, Троцкий, Люксембург и Бухарин широким фронтом немедленно выступили против войны и осудили предательское соглашательство социал-демократических организаций, вставших в один ряд со своими классовыми угнетателями в давно предвиденной капиталистической бойне. Гильфердинг, первоначально выступивший в рейхстаге против войны, вскоре позволил призваться в австрийскую армию; Бауэр сразу же пошел воевать против России на Восточный фронт, где вскоре попал в плен. Единство и реализм II Интернационала, взлелеянного Энгельсом, были уничтожены в течение одной недели.

Последствия августа 1914 г. для всего континента хорошо известны. В России стихийное восстание голодных и уставших от войны народных масс в Петрограде в феврале 1917 г. свергло царизм. Через восемь месяцев большевистская партия под руководством Ленина была готова к захвату власти. В октябре Троцкий повел ее в Петрограде на социалистическую революцию, которую он предвидел еще 12 лет назад. За быстрой победой 1917 г. вскоре последовали империалистическая блокада, интервенция и гражданская война 1918—1921 гг. Эпический ход революции в России направил компас теоретических работ Ленина, в которых политическая мысль и действие сливались теперь в неразрывном единстве, не имевшем себе равных примеров ни до, ни после. Ленинские работы тех лет — «Апрельские тезисы», «Государство и революция», «Марксизм и восстание», «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», «О продналоге» — устанавливают новый метод исследования в историческом материализме, а именно: «конкретный анализ конкретной ситуации», который Ленин называл «живой душой марксизма». Он набрал в них такую динамическую силу, что вскоре после этого в употребление входит сам термин «ленинизм».