Размышления о 'земле' и 'воле'

Дядя Жора Грузинцев. Когда-то я у него в учениках ходил на судоремонтном заводе. Он уж тогда в годах был, а теперь... "Работаю... Веришь, картошка заклекла. Еще разок подпушу..."

Врач из районной нашей больницы, Аржанцев, недавно у него инфаркт был.

"Я помаленьку... Надо. Помидоры посадил, "де барао". И себе, и невестки из города приезжают, закручивают в банки, всякие соусы делают. На зарплату не проживешь".

Володя - шофер и рыбак. "Дачник"... Не меньше двадцати соток земли.

"Петрович, - негромко сообщает он мне, - я нынче упал. Ей-богу... Работал, работал на картошке... В глазах потемнело, и упал..."

Неподалеку еще один Володя - бывший газетчик, год ли, второй на пенсии. У него дома огород - загляденье. Рядом с двором еще прихватил землицы, картошку посадил. А теперь еще и пустующий участок присмотрел, занял его. "Гляди, какие тыквы, - хвалится. - Огрузимся. Всю зиму будем кашу есть. Да еще поросенка берем. Как-то жить надо..."

Где-то здесь целых два участка, чуть не тридцать соток, у Якова. Он врач, и дочка - врач, только закончила институт. Днем - на работе. Вечером сюда бежит. "Такая мошка, - говорит при встрече. - Отгонять ее некогда. Таскаю ведра. Мочи нет, - остановишься, рукой проведешь - серое месиво. Заедает... Но надо. Я - тысячу двести, а дочка шестьсот рублей получает".

Еще один Володя (наверное, Ленин виноват) - инженер, жена работает, дочери - медсестра и школьница. Один огород возле дома, другой - у престарелой тетки, просторный, соток на двадцать, да еще картошка - в поле. Не жадность тому виной, а нужда, трудное время.

Соседи, знакомые, молодые и старые - у всех одна песня: "Ныне надеяться не на что. Надо работать..."

Ни один с протянутой рукой не пошел, тем более, с кистенем на большую дорогу. А что касается разоблачителей, у которых "Россия одурела", спилась, заворовалась, тем я просто сочувствую: среди каких нелюдей им приходится жить...

В моей России, как и прежде, работают. Иначе бы давным-давно нечего есть было и нечего было бы разворовывать.

Не разучилась, не отвыкла работать колхозная деревня. Но...

Первое. Говорил, писал, могу и повторить. За 80 лет, начиная с 1917 года, из деревни уходили, изгонялись, высылались, физически уничтожались самые энергичные, хозяйственные, умные, молодые работники. Гражданская война, "раскулачивание", "принудиловка", бесплатный труд вплоть до 50-х годов, закрытие школ, отключение электричества, плохие условия жизни (медицина, образование, быт, труд) - и потому - "бегство в город", которое продолжается и теперь.

Второе. Оставшиеся в деревне люди воспитаны колхозной системой. Вспоминаю давний разговор с тогда еще директором совхоза "Волго-Дон" Виктором Ивановичем Штепо. "Интересный народ, - пожимал он плечами. - У крыльца доска оторвалась, приходит работник, целый час у меня в приемной торчит, потом прораба ищет, потом мастера, ждет плотника. Давно бы сам прибил. Говорит: а зачем у нас в совхозе стройдвор? Я - тракторист. Каждому - свое. А может, он прав?"

Вот и получилось. Тракторист должен пахать, механик заботиться о ремонте, агроном указывать, проверять, директор, экономист, бухгалтер должны думать и действовать, обеспечивая работу. Каждому - свое.

Письмо молодого хуторянина в районную газету: "Есть у нас родник, но течет очень медленно... К счастью, экологи из Калача собираются почистить и обустроить его. Наш клуб давно пора ремонтировать... Так что же, ждать, пока завалится? ...> Место, где мы живем, очень красивое, благодатное. Эх, нашелся бы такой человек, кто бы из этого захолустья сделал райский уголок..."

Собираюсь на один из хуторов, перед отъездом встречаю заведующего районо, он просит: "Погляди - там в школе вроде окно выбито и с дверью что-то. Скажешь. Придется ехать туда, чинить".

Хутор невеликий. И школа - всего шесть учеников. Но окно и дверь, которые поломаны не приезжими, ремонтировать должны сельсовет или районо. А вот родители местных школьников пальцем не шевельнут. Они "не обязаны".

У себя в огороде, во дворе, на базе они все могут и все знают. И корову, которая дает три литра молока в день, никакой дурак держать не будет. Как и свинью, у которой привес 170 граммов. Это же разоренье!

А вот колхозная живность с такими привесами и надоями - обычное дело. При этом кормов израсходовано в три раза больше нормы. А чтобы эти корма получить, израсходовали солярки и бензина в три раза больше нормы. Конечно, никаких доходов при таком хозяйствовании и быть не может. На каждый центнер мяса по пять тысяч рублей убытка. Но хозяйство живет и "занимается животноводством".