Размышления о жизни Христа

Итак, Он уклонялся от общения и от беседы с людьми. Он ходил в синагогу, то есть в церковь. Оставался там подолгу на молитве, но садился на место самое непочетное. Возвращался домой и был там с матерью, иногда помогал своему воспитателю. По дороге туда и обратно проходил сквозь толпу людей так, словно людей не видел. Все удивлялись, замечая, что такой видный юноша ничего не делает, ничего похвального не совершает. Ведь от Него ожидали больших дел и достойных мужчины поступков. Пока Он был маленьким, Он преуспевал в премудрости и возрастал в глазах Бога и человеков (Лк 2, 51). Но когда он подрос, то с двенадцати лет до тридцати с лишним не совершил ни одного поступка, который люди могли бы оценить как достойное мужчины дело. Они сильно недоумевали и в конце концов стали над Ним смеяться, говоря: «Он бездельник, Он не от мира сего, Он человек никчемный, глупый и неразумный». Он ведь даже грамоте не учился, и про таких у народа вошло в поговорку: «велика Федора, да дура». А Он упрямо держался подобного образа жизни, так что сделался предметом всеобщего презрения и прослыл ничтожеством. Об этом, задолго до того, хорошо сказал Пророк, имея в виду Его: «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе» (Пс 21, 7).

Ты видишь, что Он делал, когда ничего не делал? Он выставлял себя в глазах всех окружающих презренным ничтожеством. Может быть, тебе это кажется пустяком? Его это, быть может, не заботило, но для меня важно доказать обратное. Так вот, я твердо уверен, что среди человеческих дел нет большего, я знаю, что нет подвига более трудного. Для меня очевидно, что на самую высокую ступень поднялся тот, кто достиг подобного: кто искренне, от чистого сердца, от души – а не надуманно – настолько победил себя, обуздал душу свою, подавил гордое высокомерие плоти своей, что не хочет считаться чем-то, кто согласен сносить презрение и слыть никчемным дураком. Это больший подвиг, чем брать города; об этом говорит Соломон: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Притч 16, 32). Когда достигнешь этой ступени, увидишь ясно, что ты ничего не сделала. Ибо все мы поистине никчемны, по слову Господа (Лк 17, 10), даже если делали все хорошо. А пока мы не достигли той ступени отвержения себя, мы не достигли и истины, и расхаживаем в ослеплении тщеславия и упорствуем в суете. Это ясно показал апостол, сказавший: «Кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя» (Гал 6, 3). Так вот, если ты спросишь, зачем Господь Иисус это делал, я тебе отвечу: не оттого, что Ему это было нужно, но для того, чтобы нам дать урок. Так что если мы не станем учиться, нам не будет извинения. К тому же это и само по себе отвратительно, если червь вытянется во весь рост и станет превозноситься; тем более, даже не червь, а будущая пища червей. И это при том, что Господь всякого величия Сам себя унизил и презрел.

А если кому-то все же кажется нелепым, что Он потратил столько времени попусту, ничего не делая, или что Евангелисты столько пропустили из Его деяний, и прочее в том же роде, – то можно ответить так: сделать себя образцом столь высокой добродетели и подавать всем ее пример – дело не пустое и не бесполезное; наоборот, наиполезнейшее; оно есть верное и прочное основание всех добродетелей.