Размышления о жизни Христа

Но ведь Он намеревался вскоре Сам приняться за проповедь; разве не стоило опасаться, что Его не станут слушать как грешника? Но нет: Учитель смирения не стал из-за этого уклоняться от глубочайшего унижения. Он Сам захотел явиться тем, чем не был, презренным и отверженным, чтобы наставить нас.

А мы, наоборот, хотим казаться тем, чем на деле не являемся, чтобы нас хвалили и славили. Если в нас, как нам кажется, есть что-то хорошее, мы выставляем его напоказ, а недостатки скрываем, потому что мы дурные грешники. В чем наше смирение? Послушай на этот счет не меня, а Бернарда: «Есть смирение, которое создает и разжигает любовь; и есть смирение, которое рождает в нас истина; в нем нет жара. Первое – чувство, второе – познание. Если ты заглянешь внутрь себя при свете истины и без притворства, если станешь судить о себе беспристрастно, ты, без сомнения, смиришься. Истинное самопознание сделает тебя ничтожным в твоих глазах, хотя в глазах других ты, наверное, еще не сможешь вытерпеть презрения. Внутренняя работа истины сделает тебя смиренным, но этого недостаточно; нужен еще прилив любви. Истина показала тебе тебя самого правдиво и здраво, просветив тебя словно вспышкой молнии; если бы так же тебя воспламенила любовь, ты, несомненно, захотел бы, чтобы все увидели тебя таким, каков ты есть, и думали о тебе так же, как ты сам, ибо это – истина. Впрочем, когда я говорю «каков ты есть», я не имею в виду все, что есть в тебе: часто бывает неполезно рассказывать всем все, что мы сами о себе знаем. Сама истина любви и любовь к истине запрещает нам обнажать то, что повредит ближнему; иногда ему лучше остаться в неведении.

Однако если ты, скованный любовью к себе, станешь держать при себе истинное о себе суждение, то всякому ясно, что ты меньше любишь истину, предпочитая ей собственные удобства и почет от окружающих»[55]. И ниже: «Если душа твоя не спит, то рано или поздно Истина, обследовав сердце твое и самые потайные закоулки внутри тебя, заставит тебя понять, кто ты есть на самом деле. Тогда ты станешь смирен – внутренним, принудительным смирением. Приложи волю, сделай из нужды добродетель, потому что не бывает добродетели без участия воли. Только тогда тебе захочется и снаружи выглядеть таким, каким ты видишь себя изнутри. В противном случае бойся, как бы не сбылись о тебе слова Писания: «Он льстит себе в глазах своих, будто отыскивает беззаконие свое, чтобы возненавидеть его (Пс 35, 3). Неодинаковые весы, неодинаковая мера – мерзость пред Господом» (Притч 20, 10). – Ведь что же получается? Втайне, про себя, ты, взвешенный на весах истины, оцениваешь себя низко, – а открыто ты лжешь нам всем, норовя продать себя нам дороже, чем ты стоишь, а ведь ты сам знаешь себе истинную цену. Побойся Бога, оставь это мерзкое дело, не надо, чтобы воля возносила того, кого унизила истина. Ибо это значит противиться истине, воевать против Бога. Лучше обрети покой в Боге, подчинись истине, и не просто подчинись – полюби ее. Неужели Богу не покорится душа моя? (Пс 61, 2)[56]. Но мало подчиниться Богу; ради Бога надо подчиняться и всякой твари человеческой: аббату как начальнику, приорам как им поставленным. Я тебе больше скажу: подчиняться надо не только вышестоящим; подчинись равным, подчинись меньшим. Ибо так, – сказал Он, – надлежит нам исполнить всякую правду (Мф 3, 15). Пойди и ты к меньшим, если хочешь стать совершенным праведником, поставь себя ниже низшего, слушайся младшего»[57].

И еще пишет Бернард: «Кто праведен, кроме смиренного? Когда Господь склонился под руку раба Своего Крестителя, а тот побледнел от страха перед Его величием, Он сказал ему: “Оставь: ибо так надлежит нам исполнить всякую правду” (Мф 3, 15). Тем самым Он установил, что совершенство праведности – в совершенном смирении. Значит, праведен смиренный»[58]. Вот что пишет Бернард.