Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5

— А кое-кому и на восемьдесят процентов хватит, — нахально заявляет старшеклассница, косясь на меня. — Рейко?! — Цубаса практически насильно высовывает свою ладонь в руки модели.

Та снисходительно улыбается и что-то делает с подушками пальцев моей половины.

Лицо который моментально разглаживается, а глаза начинают восторженно таращиться в пустоту.

— Вау! — хрипло выдыхает Кимишима. — ВАУ-У-У…

— Топай сюда! — Вака из-за их спин машет мне рукой из своего кресла и хлопает по его сидению между своих ног. — Пошепчемся!

— Вместе Рейко, на коленки к тебе?

— Можно наоборот, — решительно заявляет бывшая спортсменка. — Топай, говорю! Не пожалеешь.

Цубаса, слегка приоткрыв один глаз, лениво взмахивает кистью руки.

Когда я освобождаю место, направляясь к сотруднице отца, красноволосая тут же его занимает и всовывает актрисе уже обе ладони.

— Рассказывай, — спокойно предлагает Коюме.

Вопреки многообещающим перспективам, место её пребывания оказывается не большим креслом, а маленьким диваном.

Размещаемся на нём без тесноты и даже не касаясь друг друга.

— О чем жалеешь? — безошибочно определяет направление поиска Вака.

— Типа этого жалко. Сёгуна. Он на Рейко так смотрел вслед…

— Меня лучше пожалей! — сердито отзывается вездесущая актриса, которая, оказывается, и оттуда всё слышит.

— Не мешай! Я сама! — говорит ей бывшая спортсменка и поворачивается ко мне. — Сформулируй точно, что тебя смущает?

— Мужик любил нашу звезду, — тычу большим пальцем себе за спину и чуть в сторону. — В один момент, потерял любимого человека. О финансах не заикаюсь, не моё это дело — но тоже вопрос… порядочности? Сегодня в кабаке… ай, не буду продолжать. Главное уже сказал: по пьяной волне в моральные вопросы не углублялся, а сейчас не всё кажется однозначным.

— Как дипломатично, — делано восхищается Коюме. — МОЛЧИ! — перекрывает она робкую попытку Рейко что-то прокомментировать со своего места. — Маса, я тебе сейчас две вещи скажу, только ты не спорь… Первое. Любовь — это такая х*йня, стоимость которой варьируется от ноля до бесконечности. Знаешь, в каком случае такое большое, чистое и светлое чувство не стоит ничего? Ну или ноль?

— Понятия не имею. Искрометный ответ в голове отсутствует.

— Когда это любовь одного человека, — серьёзно говорит моя собеседница, заглядывая мне в глаза и разворачиваясь на диванчике. — Не взаимная. Эволюция, по мотивам которой ты в Лотосе двигал свой занимательный спич, вообще очень несправедливая штука. Согласен?

— Угу…

— Вот, как ты говоришь, место конкретной особи в сексуальной иерархии — прямое следствие законов эволюции. Согласен?

— Ну давай, почитай мне лекции… — отворачиваюсь от неё в противоположную сторону.

— А и почитаю, — Вака, не чинясь, встаёт и обходит меня по кругу, приземляясь на подлокотник вплотную ко мне. — Маса, признайся, только не ври: у тебя бывали ситуации, как сегодня у Сёгуна?

— Не так драматично по форме. Но по содержанию — один в один. А что, есть в мире мужики, которым не отказывали женщины?

— Ты воспринимаешь только психологическую травму Ито, — морщиться она. — А ведь даже и в суде бывал… Даже осуждённому дают последнее слово.

— Не понял?

— Наша звезда экрана сейчас помолчит и будет делать то, что она делает, — в голосе Коюме неизвестно откуда берутся стальные нотки. — Тем более что девочка уснула, пусть поспит хоть полтора часа, — это она Цубасу имеет в виду.

Рейко вздыхает и ничего не говорит.

— А почему ты не хочешь посмотреть на ситуацию глазами Рейко? — продолжает Вака. — Например, тебе семнадцать. Ты абсолютно незаконно подрабатываешь танцами, понятно в каком заведении… и попадаешь в оборот к воротиле, начинающему… который человека в тебе вообще не видит?

— Это как? — в принципе, мне уже есть что сказать, но дослушать нужно.

— Это когда ты от рабыни не сильно отличаешься, — раздается тихий и спокойный голос актрисы. — Это когда твоя личность, книги, которые ты читаешь, не интересны никому. Сто процентов времени эксплуатируется исключительно твоё тело. Справедливости ради, в очень щадящем режиме.

— Но любому мужику даже самая классная игрушка приедается, — подхватывает менеджер по пиару, глядя мне в глаза. — Согласен?

— Есть такой момент… — спорить глупо.

— Что делает мужчина, когда игрушка ему приелась? — Вака предостерегающе вытягивает руку, не давая хозяйке дома вставить слова.

— Ищет игрушки на стороне? — кроме устоявшегося стереотипа, ничего в голову не приходит.

Обе женщины почему-то начинают смеяться.

— Это у вас, на севере. А у нас ещё могут призвать на помощь фантазию, — Вака встаёт с подлокотника и возвращается на своё место. — Например, мальчики начинают играться со своими игрушками при других мальчиках — ну прикольно же?