Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6

— Он правду говорит, — кэп тревожно сводит вместе брови. — Я результаты промеров на всякий случай у себя записал в… — он говорит название какой-то программы, о которой я даже не слышал.

— Да я не об этом. Ёсиока-сан, могу просить вас об одолжении?

— Всё, что в моих силах.

— Вы бы не могли перестать нервничать? Всё идёт нормально, но мне нужно задать ещё кое-какие вопросы.

— Я не против же!

— Если вас пугали безобидные темы до этого момента, то дальнейшая часть беседы вам может ну очень не понравиться, — смеётся представитель министерства обороны. — Даже несмотря на всю безобидность моих намерений. А если вы будете волноваться, мои расширения будут на вас реагировать не так, как надо.

— Если бы это было так просто, успокоиться по команде, — вздыхает капитан и снова тянется к бутылке. — Душа — штука такая. Нервам не прикажешь.

— Что могу сделать я, чтобы вы перестали воспринимать разговор между мной и Масахиро так серьёзно? Что бы мы ни обсуждали?

— А выпейте со мной! — оживляется хозяин корабля. — Вот я пью — и вы пейте! Всё по обычаю!

— Какие-то у вас тут русские расклады, — бормочу себе под нос, глядя, как Ёсиока с видимым удовольствием наливает теперь уже в две посудины.

— Нормальные расклады, — вздыхает офицер, тут же выпивая свою порцию мелкими глотками. — Э-э-э…! ЗАБОРИСТО!

— Ага, — капитан блаженно щурится, повторяя жест следом за ним, прикрывая глаза и водружая на стол пакет с вяленым кальмаром. — Если хотите есть, филе вон там, в том холодильнике. В нижнем ярусе. Хотите — жарьте себе сами, не хотите — сидите так. Кухня в моём исполнении закрыта. Обслужите себя самостоятельно.

— У меня ещё есть еда, — киваю на предусмотрительно сделанный в тарелке запас.

— На двоих! — говорит Наоя, палочками выхватывая из моей кучи кусок за куском.

— И ведь не скажешь вам ничего. Я типа младший, вежливость, всё такое. — Забираю сразу несколько кусков кальмара из пакета старика.

— Вот за это его и люблю, — фыркает кэп. — Ни грамма вежливости, ни крошки воспитания. Но — полная искренность и никаких камней за пазухой.

— Я оценил, — серьёзно кивает флотский. — Масахиро, а ты с этим набором манер только здесь, среди нас, так себя ведёшь? Или это — твоя обычная линия?

— Я везде плюс-минус одинаковый, — пожимаю плечами. — Во-первых, гайдзин. Нос картошкой, волосы белобрысые, глаза лупатые — мне можно. Во-вторых, я будущий чемпион префектуры по фул-контакту. Ему тем более можно.

— Если голым кулаком справляешься с китайскими расширениями, могу допустить. — Несмотря на выпитое, наш гость убийственно серьезен.

— В-третьих, я же якудза: защищай слабых, борись с сильными. Понимаете, если говорить серьёзно, то у меня никогда не получится с моей внешностью доказать японцам, что я свой или хороший. Так зачем пытаться?

— Хм. И вместо этого ты изначально выбрал имидж плохого? — заключает Цуджи.

— Не плохого. Независимого, — поднимаю в воздух указательный палец. — Хотя-я, как говорит одна маленькая красноволосая девочка, в Японии это всё равно что плохой. А что вы хотели сказать такого, что должно очень не понравиться мне и капитану?

— Всё то, что ты сейчас рассказал мне о декомпрессионной болезни, я проверю. Причём очень тщательно. Логичен вопрос, и ты не можешь его не ожидать. Ты не боишься? Если вся описанная тобой физика подтвердится? — его глаза смотрят на меня, кажется, отдельно от остального лица.

Интересно, это после выпитого?

— Вы о чём?

— У тебя уникальное сочетание знаний и практических навыков. Не боишься стать мишенью?

— Бояться у себя дома? — улыбаюсь как можно проще. — Не верю в страшилки, любого рода. У нас не Китай, не кое-какие ортодоксальные страны экзотических религиозных направлений. Если кто-то будет наезжать я не сирота. Джи-ти-груп ещё что-то может.

— А я не о частных или юридических лицах. Я о государстве.

— Государство у нас правовое. Мне посадить вас проще, чем вам мне штраф выписать, пока я несовершеннолетний. Тем более что опыт в суде имею, может статься, больше вашего.

Интересно, судья имел ввиду именно такие разговоры? Когда предупреждал, что ближе к выборам начнётся?

— Ты можешь недооценивать ресурсов нашей организации.

Я вижу, что он не пугает, не спорит, не угрожает. Просто проговаривает какие-то моменты исходя из… а вот сейчас посмотрим, исходя из чего:

— Наоя, а вы уверены, что можете говорить от имени всей вашей организации? Хотя дело даже и не в этом… Что именно вас смущает в моей позиции?

— Ты понимаешь, что в твоих руках уникальный инструмент для очень специфических работ? И даже не так. Ты сам — уникальный инструмент. — Офицер молчит, потом неожиданно достаёт сигареты и закуривает. — Ни на какие мысли не наводит?

Ёсиока удивлённо провожает взглядом струи дыма.

— Я сейчас вас предупрежу один-единственный раз; пожалуйста, поймите меня правильно. — Я очень хорошо знаю, что надо делать и говорить в такой ситуации. — Если вы ещё раз позволите себе не увидеть во мне человека, а будете считать винтиком, шурупчиком, инструментом…

— Я понял. Мои извинения.