Размышления русского генерала

Тружусь в полку, готовлю инфраструктуру и подразделения к новому учебному году. 27 ноября в резиновых сапогах на алабинском учебном центре (где сегодня проходит танковый биатлон) корпим над мишенным полем танковой директрисы, подъемники дают один сбой за другим, идет снег с дождем, темнеет. А до начала учебного года (в войсках он начинался с 1 декабря) остается 3 дня. И вдруг по центральной дороге едет самая страшная в гарнизоне машина ВАИ (военная автоинспекция) и по громкоговорителю раздается: «Майора Ивашова срочно к машине!». Еду к комдиву (генерал-майор Лобачев), тот глядит на меня, промокшего и прокисшего, и приказывает: «Берите мою Волгу, переодеться и в ГУК. Вызывает министр обороны». И далее: «Жалобу министру не писал». Отвечаю: не писал, не на что жаловаться, да и не привык. «Тогда по Вашему выступлению на партактиве. Но Вы там не очень».

Сделаю небольшое отступление. На партийнохозяйственном активе дивизии (присутствовал командующий войсками округа, начальник политуправления округа и другие должностные лица, плюс – представители главкомата Сухопутных войск) я выступал по работе с кадрами, и конечно, затронул тему, как ты говоришь, «волосатых» рук, когда одни пашут, а некоторые обозначают службу. Но именно, «обозначенцы» идут вне очереди на повышение, поступают в академии, а пахарям в лучшем случае дадут медаль «За боевые заслуги», и они продолжают пахать. Выйдет возраст – в военкомат. Заслужил бурные аплодисменты, беседу с командующим, приглашение к начальнику политуправления Грушевому К.С. (кстати, сослуживцу Л.И. Брежнева по 18 армии, боевому генералу).

Начальник секретариата Д.Ф. Устинова полковник Ивашов А.Г., старшие адъютанты министра обороны подполковники В. Селькин и В. Терентьев

Но вернемся к вечеру 27 ноября. На генеральской Волге мчимся в Москву, переодеваюсь и в ГУК. Оттуда с В.П. Брюховым в Минобороны, на третий этаж, к министру. Время 21.00. Заходим в приемную, встречает помощник министра Игорь Вячеславович Илларионов (пришедший с Дмитрием Федоровичем из ЦК партии, где Д.Ф. был секретарем ЦК по оборонной промышленности и космосу) и говорит: «Опоздали, у Дмитрия Федоровича совещание, закончится поздно, а завтра он улетает с визитом в Болгарию. Придется в другой раз». Познакомился с другим помощником – Светом Саввичем Туруновым (оба фронтовики и давно работают с Д.Ф.), с адъютантом министра В.Н. Пушкаревым, работавшем в этой должности при А.А. Гречко. Замечательный офицер, много мне помогал в освоении новой должности, учил тому, чему не учили ни в училище, ни в академии. Другой раз состоялся 20 декабря, тоже после 21.00. Дмитрий Федорович обстоятельно расспрашивал о службе, родителях, семье. Рассказал об обязанностях – нужны ему, его помощникам советы в сугубо военных вопросах, в повседневной деятельности. Пояснил с кем из руководства страны соединять по «кремлевке» немедленно, в любой ситуации, по каким звонкам советоваться с помощниками или переключать на них, какие справки готовить ежедневно и т. д. Предупредил, если кто-то из членов семьи будет обращаться с просьбами, докладывать ему лично и только с его разрешения помогать. Предваряя, скажу: более скромной, гостеприимной и дисциплинированной семьи среди начальствующих должностных лиц я не встречал. Бытовые вопросы решали «прикрепленные» – офицеры охраны 9 управления КГБ СССР, во главе с Владимиром Сергеевичем Бобровым. Их было трое и один офицер – комендант дачи. Дежурили по одному сутками, и больше никого. Совсем не так, как у Чубайса.