Размышляя о Брюсе Кеннеди

Она продолжала стоять на прежнем месте. Где он? Кажется, вон его голова, но нет, это всего лишь буй. И тут она вдруг действительно увидела его и испугалась: оттого что он заплыл очень далеко, его голова была теперь как точка посреди искрящегося моря.

Послышалась музыка. Похоже, из какой-то оперы, смутно знакомое. Лишь немного погодя она поняла, что звонит его мобильник, лежавший у ее ног на полотенце рядом с солнечными очками.

Когда она опустилась на корточки, звук усилился. Не бери трубку. Это не тебе. Потом она вспоминала, что эта мысль звенела у нее в голове по крайней мере целую минуту.

Она взяла мобильник. Открыла крышку, поднесла к уху и выпрямилась. Ей не понадобилось смотреть на часы, она знала, кто звонит.

— Hello?

Короткая тишина.

— Daddy? — раздался в трубке детский голосок. — Is daddy there? [139]

Мириам набрала в легкие воздуха. В открытом море волнение было сильнее, потому что едва заметная точка то появлялась, то исчезала.

— No, he is not here at the moment. Can you call back later? [140] — В этот миг она проклинала все: и свой убогий английский, и свой акцент, свое глупое, бессмысленное присутствие по эту сторону линии, ведь для Шаннон ее присутствие ровным счетом ничего не значило.

Она заткнула пальцем другое ухо, хотя в этом не было нужды. Она хорошо слышала все, как будто происходило это совсем рядом. Слышала звяканье ложки о тарелку. Потом раздался женский голос:

— Who’s that, Shannon? Who are you talking to? [141]

— I don’t know… Some woman… [142]

Послышались другие звуки, кто-то передвинул стул — Мириам подыскивала слова, чтобы успокоить Шаннон, но безуспешно.

— Hello? — На сей раз это была женщина. — Who is this? [143]

Она захлопнула крышку мобильника.

18

Надо запомнить все.

Вот этим ей предстоит заниматься в ближайшие дни. Запомнить. Все до мелочей.

Она прильнула к иллюминатору, когда самолет заходил на промежуточную посадку в Барселоне. Они летели над морем, гладкой синей равниной, на которой тут и там виднелись белые пятнышки парусов. Дальше позади город, но его пока не видно — только берег. Пляжи, зеленые холмы. Более зеленые, чем там, откуда она уехала, с разбросанными по зеленому точками домишек. Самолет держал курс на север.

С чего же начать? Она подумала о доме. О своем отъезде, о битье тарелок. Нет, оттуда начинать рановато. И приезд в Санлукар-де-Баррамеда не годится, первые дни, когда она сидела одна в ресторане «Рейны Кристины» и в баре «Эль биготе», — все вместе уныло одинаковое, сначала вроде бы внове, но быстро набивало оскомину.

В сущности, точкой отсчета для запоминания может стать лишь тот полдень, когда он подъехал к гостинице и вышел из джипа. Шорты, кроссовки, пучки волос на икрах — тогда это было начало, которое не предполагало конца и оттого выглядело иначе. Прямо как в фильме, где ты знаешь, что главный герой не доживет до конца, размышляла она, меж тем как море медленно приближалось. Вот таким я отныне буду тебя видеть. И понимать.

Ведь, зная конец, и на все его поступки будешь смотреть иначе. Начать с того полудня у входа в гостиницу. Он сам подыскал себе отель неподалеку от места съемок, но не слишком близко, так как хотел побыть один. Один — уже тогда он знал, что сделает.

В гостинице за завтраком, у жаровни с яичницей к нему откровенно стала причаливать некая особа средних лет. Available. Слово намеренно оскорбительное, чтобы отшить ее, но она восприняла его как чистую правду. Первым делом он удостоверился, что через несколько дней она уезжает домой, и только после этого пригласил ее на ужин.

Да уж, она точно была available, ей нужно было создать свою историю, хотя в ту пору она еще не знала, каков будет конец.

Самолет летел уже так низко, что она различала людей на пляже, волны прибоя.

Она смотрела на воду и никак не могла избавиться от мысли, что он где-то там, окруженный этой же водой.

Вчера, положив мобильник на полотенце, рядом с очками, она поспешила к припаркованному у гостиницы «СЕАТу». На променаде еще раз оглянулась на море — на долю секунды ей почудилось, что она увидела его, но это опять был буй. Дальше виднелись еще несколько.

Она поехала в Чипиону. Тележка с антеннами по-прежнему стояла в воде, но съемка велась на сей раз с площадки возле башни маяка. Стан Фоортхейзен что-то крикнул, когда увидел, как она машет рукой, и побежал в ее сторону.

Он посмотрел на нее сосредоточенно-серьезно, потом обнял. Как будто уже все знал. Потому что уже знал.

— Да-а, девочка, — сказал он и крепко прижал ее к себе.

Он знал все, потому что так они начали эти съемки, он и Брюс Кеннеди. Договорились, что Брюс Кеннеди не доиграет свою роль и не вернется в Лос-Анджелес.