Размышляя о минувшем

По–своему интересным был начальник связи Алексей Алексеевич Евсеев. Сын московского купца–миллионера, он сразу же после Октябрьской революции порвал связи со своим отцом. На службу в Красную Армию пошел добровольно, передав при этом штабу собственный автомобиль. В 1919 году был принят в члены партии. В штабе он пользовался огромным уважением, которое заслужил самоотверженным, добросовестным отношением к порученному делу. Вместе с ним работала и его жена, итальянка по национальности, очень милая женщина, убежденная коммунистка, хотя тоже дочь капиталиста (ее отец в Италии состоял акционером автомобильной фирмы «Фиат»).

После гражданской войны Ильин и Евсеев демобилизовались из армии и до последних дней своей жизни работали инженерами на московском автозаводе.

Примечательным человеком в штабе был юрисконсульт Г. К. Козицкий. Юрист по образованию, он в то же время глубоко интересовался экономикой. Одним из первых среди нас, еще летом 1920 г., Козицкий высказал предположение о целесообразности замены продовольственной разверстки продналогом. Все работники штаба проявили к этому живейший интерес. Каждый из нас, занимаясь заготовкой хлеба, бывая в деревнях, помогая комбедам в борьбе с кулачеством, собственными глазами видел, что продразверстка не способствовала развитию сельскохозяйственного производства. Крестьяне во многих случаях переставали заботиться о повышении урожайности, о лучшей обработке земли. Ведь излишки полностью приходилось сдавать государству. Об этом не раз говорили нам и активисты комбедов, которых никак нельзя было заподозрить в неуважении к Советской власти и ее законам.

Допоздна засиживаясь вечерами в штабе, мы долго думали, какой же найти выход из этого тупика. Наконец, пришли к единому мнению: надо обратиться за советом в Правительство и Центральный Комитет партии. Проект письма на имя В. И. Ленина поручили написать Козицкому. Через несколько дней письмо было подготовлено. Оно изобиловало цифрами, экономическими выкладками, примерами. В нем доказывалось, что если брать у крестьян не все излишки, а только часть их, оставляя некоторое количество хлеба для продажи на рынке, то это явится для крестьян побудительным стимулом к повышению урожайности. А поскольку хлеба будет больше, то и заготовки его пойдут успешнее.

По нашим подсчетам выходило, что при достижении урожайности хотя бы в 35–50 пудов зерна с десятины, можно будет заготовить для государства до 1,5 миллиарда пудов, а также оставить часть хлеба для свободной продажи крестьянами на рынке.

Текст письма мы всесторонне обсудили в кругу ответственных работников штаба, подписали и направили в Москву. Не берусь судить, какое значение в общей массе голосов в пользу продналога имел наш документ. Вероятно, таких писем в Правительство в то время поступало немало. Но когда мы узнали, что X съезд РКП(б), принявший ленинскую программу новой экономической политики (НЭП), предложил Правительству немедленно заменить продразверстку продналогом, каждый из нас, подписавший составленное Г. К. Козицким письмо на имя Владимира Ильича, гордился своим, пусть небольшим, вкладом в решение общегосударственного вопроса.

В мирные дни

Осенью 1920 года войска внутренней охраны, выполнив свою роль, влились в состав Красной Армии. Я переехал в Самару. Получил назначение на должность помощника командующего войсками Заволжского военного округа.

Командующим войсками округа был тогда Краевский, ярый приверженец Троцкого. Резкий, не терпевший возражений, он носился из гарнизона в гарнизон, по всякому поводу ругал и наказывал командиров за мнимую нерадивость к службе. Особенно доставалось от него военспецам, перешедшим на службу в Красную Армию.

Несмотря на довольно частые его разъезды по гарнизонам, настоящего порядка в округе не чувствовалось. Штабы работали вхолостую. По спискам личного состава числилось в округе около полумиллиона человек, но когда потребовалось сформировать маршевую роту для отправки на Польский фронт, на это, казалось бы, простое дело затратили чуть ли не месяц.

Работать в подобной обстановке было тяжело. Трудности усугублялись еще и тем, что Краевский отвергал любые предложения по наведению порядка и укреплению дисциплины, если они исходили не от него самого или его друзей.

По всякому поводу командующий любил произносить речи. В своих выступлениях он настойчиво проводил линию на то, что настало–де время отказаться от Красной Армии, как таковой, и осуществить немедленный и полный переход к милицейской системе.

Слушая речи Краевского, преобладающее большинство командиров и политработников понимало, что линия эта была неправильной и практически опасной, противоречащей требованиям В. И. Ленина и Центрального Комитета партии о необходимости сохранения Красной Армии, повышения ее боеспособности. Командный и политический состав, вопреки желанию Краевского, делал все возможное для укрепления воинской дисциплины, для повышения боеспособности частей и подразделений. Но это, к сожалению, не всегда и не всем удавалось.