Размытое

Хорошенько его встряхнув, я выдавила немного пены на пальцы и грубо растерла по щекам и подбородку парня. Затем взяла из его пальцев бритву и, натянув кожу, медленно провела лезвием по щеке, опасаясь не дай бог порезать этого придурка. Кто знал, какой фортель он выкинет?

Мне было крайне неудобно стоять сбоку и тянуться к его лицу, и я уже хотела попросить его сесть на стул, но он, будто прочитав мои мысли, схватил меня за талию и усадил на столешницу рядом с раковиной. От неожиданности и быстроты его действий я даже ахнуть не успела.

– Готов поспорить, – сказал он, раздвинув своими бедрами мои колени, – что так тебе будет гораздо удобнее.

Встав между моих ног, он положил руки на столешницу по обе стороны от моих бедер и наклонился ко мне так, что теперь наши лица были на одном уровне. Он был так близко, что я видела, как пульсируя, сужались и расширялись его зрачки, когда он разглядывал мое лицо. От этого мне стало не по себе, и все, чего я хотела, – чтобы все это как можно скорее закончилось.

– Ты боишься меня?

– А стоит?

Я протянула руку, открыла в раковине кран с теплой водой и смыла с бритвы гель, а затем поднесла лезвие к его горлу и слегка надавила на кожу.

– Я вовсе не такой монстр, каким ты меня представляешь.

Я не смотрела парню в лицо, но чувствовала, как он прожигал во мне дыру своим взглядом. Я надавила сильнее: ему еще не было больно, нет, однако на его месте мне бы уже было страшно вдохнуть. Затем еще и так до тех пор, пока не услышала резкий вдох и только после этого, удовлетворенная, я как ни в чем не бывало, ослабив давление, провела бритвой линию вверх по шее, соскребая с нее щетину.

– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила я, стараясь не обращать внимания на исходивший от парня приятный древесно-цитрусовый аромат, вводящий меня в состояние близкое к эйфории.

Значит, это его нагого я видела у себя в номере. При воспоминании об этом у меня начали гореть щеки. И судя по всему это именно он плавал со мной в бассейне. Дела мои были плохи.

Даниэль возвел глаза к потолку, поморщившись, словно я была ему противна.

– Знаешь, что делают с теми, кто сует нос в чужие дела?

– Сбрасывают с балконов?

Мои слова повисли в воздухе облаком ядовитого газа. Воздух между нами уплотнился, наэлектризовался, как часто бывает перед грозой.

– Займись делом, – наклонившись ближе ко мне, произнес он, словно придушенным криком. Эта интонация была отлично мне знакома. – Хватит попусту сотрясать воздух.

– Вы ожидали, что ваша проблема в случае ее смерти исчезнет вместе с ней как пятнышко от дыхания на холодном стекле? – продолжила я, не обращая на него внимания. – Но она вполне может прийти в себя. И рассказать, что произошло там на самом деле. Вам будет уже не выкрутиться.

– Или не прийти в себя, – заметил парень с ноткой самодовольства в голосе. – А может и вовсе очнуться не в состоянии что-либо вспомнить. В любом случае, это не твоя проблема. Я повторяю, не лезь в это, веди себя тихо и все будет хорошо.

– Вы двое – полные отморозки.

– Можно подумать ты святая и когда ложишься спать, кладешь свой нимб на соседнюю подушку. – На какую-то долю секунды между нами проскочила искра высокого напряжения. – Еще одно слово на эту тему, и я откушу тебе язык.

– Ты не в том положении, чтобы разбрасываться подобными угрозами в мой адрес, – напомнила я, намекая на опасную бритву в моей руке.

Тот ответил мне драматическим вздохом:

– Ой ли. Мы оба знаем, что ты ничего мне не сделаешь.

Как же он раздражал меня своим поведением. Мне хотелось врезать ему. Поэтому я взяла и порезала его плечо. Не сильно. Это произошло так быстро, что, наверное, мы оба не до конца поняли, что именно только что произошло. Когда я увидела кровь, которая поползла вниз по его бицепсу, оставляя за собой, как хвост кометы, яркий след, – я испугалась. Я пожалела о том, что сделала, ведь от этого неприятного типа можно было ожидать чего угодно.

Даниэль нахмурился, наклонил голову и, все также пялясь в зеркало у меня за спиной, уставился на свое левое плечо. Рана была не глубокая, но наверняка после заживления на коже останется небольшой шрам. Так ему и надо. Будет смотреть на него, вспоминать обо мне и закатывать к потолку свои глаза, которые так и хотелось чем-нибудь проткнуть.

– Ладно. Сделала. – Даниэль отошел, открыл ящик под раковиной, достал бутылек перекиси водорода и полил на порез. – Возьмешь с полки пирожок, когда закончишь работу, – спокойно сказал он, вернувшись на прежнее место.

Я несколько секунд смотрела на порез и слушала, как шипит перекись, обеззараживая рану. Каким-то чудом мне удалось пробежать с завязанными глазами через минное поле спиной вперед и остаться невредимой.

– И что теперь? – спросила я, закончив. – Погладить ворох твоих рубашек? Приласкать?

– Не сегодня, – произнес Даниэль с улыбкой на губах словно карточный блеф и подошел к раковине чтобы ополоснуть лицо от остатков пены.