Размытые линии

Господи. Мое сердце разбилось. Я ощутила, как его разорвало надвое. Жизнь поиздевалась, когда позволила нам встретиться при таких обстоятельствах. Я должна была понять, как он чувствовал себя в ночь перед тем, как мне предстояло покинуть его навсегда. Меня сложило пополам, пока я оплакивала то, что могло бы быть. Как все могло бы сложиться. Я хотела отправить ему сообщение. Сказать, что буду ждать его до тех пор, пока он не сможет вернуться ко мне, но боялась, что смс перехватит Гектор, и мы оба окажемся в дерьме.

Я не могла так подставить Дэвида. По какой причине ему пришлось остаться, и, должно быть, она была очень весомой. Весомее того, что он испытывал ко мне. Могла ли я вернуться и начать искать его? Могла ли подвергнуть опасности его и себя за отношения, которые были обречены с самого начала?

Я хотела повести себя эгоистично и попытаться. Я хотела вернуться к Гектору и сказать ему, чтобы он шел к черту со своими угрозами, потому что мы с Дэвидом знали и хотели друг друга. Но это стало бы быстрой поездкой до могилы для нас обоих. Если Дэвид мог сидеть и надеяться, что когда-нибудь мы сможем быть вместе, тогда я должна была поступить так же.

Я должна была вернуться в Нью-Йорк. Должна была снова выйти на работу и начать жить своей жизнью. Но я хотела найти способ вернуться к Дэвиду. И я не была наивной. Я знала, что жизнь играла по собственному своду правил, насмехаясь над тем, что планировали мы, но меня это не останавливало. Я не ожидала, что кто-нибудь поймет меня. Как можно было поверить в идею родственной души, которой у тебя никогда не было? И когда люди до мозга костей были уверены в том, что не встретят ее, потому что она не существует?

Независимо от того, что она из себя представляла, у Дэвида была определенная миссия. И только что миссия появилась и у меня.

Глава 16

Две недели спустя после возвращения в Нью-Йорк, я наконец-то переехала в новую квартиру. Родившаяся и выросшая в Джорджтауне, штат Кентукки, я всегда мечтала жить в большом городе. Я хотела раствориться в толпе, и теперь могла это сделать. Я быстро прошла мимо продавцов хот-догов, которые выстроились на улицах, и юркнула в офис «Миллер и Миллер» на Лексингтон-авеню.

Начальство казалось весьма любезным после моего возвращения из Барселоны. Хотя, когда я брала отпуск за свой счет, чтобы отправиться в поездку, они не были в восторге от этой идеи. Откровенно говоря, я не думала о последствиях и была слишком взволнована возможностью увидеть Дэвида, чтобы меня заботило что-то еще. По возвращению, я ожидала найти извещение об увольнении, но вместо этого обнаружила, что меня перевели из офисной кабинки в собственный кабинет с табличкой, на которой золотыми буквами было выгравировано «Лори Бринкли» и своего личного помощника юриста. Мэйси, которая знала все и обо всех, сказала мне, что на моем повышении настоял один из клиентов.

Я хорошо знала свое дело. Я была лучшей на курсе в университете Джорджа Вашингтона и вошла в пятерку лучших студентов университета Нью-Йорка. Мозгов у меня было хоть отбавляй. Тем не менее, я все еще занимала невысокую должность в «Миллер и Миллер» и сомневалась, что кто-то, кроме моих начальников, замечал, что я вкалывала словно раб все это время. На самом деле, ни один клиент не обращал на меня внимания, когда в помещении находились более опытные юристы. Так что да, мое повышение выглядело очень странным. Но я не жаловалась. Если это была какая-то ошибка, то я собиралась наслаждаться ей, пока она не обнаружится.

Неделя оказалась напряженной, потому что я старалась избегать Мэйси. Она была слишком любопытной, а у меня не имелось ответов на те вопросы, которые она собиралась задать о Барселоне. Но наступила пятница, и я знала, что она умирает от желания узнать обо всех подробностях.

Во время обеденного перерыва, я услышала нетерпеливое «тук-тук-тук» в дверь и сразу поняла, что это она. Я вздохнула. Пришло время поговорить и покончить с этим.

― Приветик, Лоррейн! ― поздоровалась подруга, энергично запрыгнув на маленькое свободное пространство на моем заваленном столе.

Вообще-то, мое имя Лори, но она упорно продолжала называть меня Лоррейн, когда собиралась досадить мне.

― Приветик, Макинда, ― ответила я.

В эту игру могли играть двое.

Она нахмурилась, уставившись на меня.

― Между прочим, Лоррейн звучит намного лучше, чем Макинда.

― Ты просто завидуешь тому, что тебе я придумала еще более нелепое имя, ― я улыбнулась, осознав, что действительно по ней соскучилась.

― Я собираюсь игнорировать его и перейду к тому, ради чего пришла, несмотря на то, что мой начальник заставляет меня работать так, будто я ― рабыня, ― произнесла она на выдохе. ― Итак, сегодня ночью у нас девичник. Я, ты и «Хосе».

― Кто такой «Хосе»? Звучит так, словно это парень, ― прищурилась я.

Если она попытается свести меня с кем-то, то клянусь Богом…

― Ты же знаешь, моего лучшего друга «Хосе», который никогда не приходит без своих приятелей: соли и лимона, ― она пошевелила бровями, и я рассмеялась.