Размывая грани

Чем четче становились ощущения эмоций и мыслей Валентина, тем труднее было ассоциировать себя с вольной Тьмой. Эфира с трудом ориентировалась, где она: внутри с ним или там в подворотне. Но как бы ни хотелось ей переложить груз вины на кого-то другого, Тьма не могла лгать себе. Это именно она сознательно и жестоко расправилась с демоницей и упивалась вседозволенностью каждую минуту казни. Только тогда поняв, что перешла черту, когда эмоции Вала пробились к ней.

Одно дело убить, чтобы утолить голод, и совсем другое – умышленно истязать жертву, стараясь растянуть ее боль и страдания, ради самого процесса. Она никогда не думала о себе как о монстре, по крайней мере,  с тех пор как была связана с Валентином, но сейчас впервые за долгое время задумалась над тем, что возможно ее наказание было вполне заслуженным.

Даже сейчас Эфира не сожалела об убийстве, только о способе, и то, потому что боялась стать омерзительной в глазах единственного дорогого ей существа. Мужчины, из жизни которого ее жестоко вычеркнули, несмотря на нерушимую связь. И если бы не случайность, то они так и прожили бы вместе и порознь, испытывая непонятную тоску и не находя ни в чем утешения. Но по чьей-то непонятной прихоти, у нее появилась возможность не только проснуться и быть мысленно рядом с ним, но соединиться воплоти, если Эфира правильно поняла суть размышлений Вала.

Состояние поверхностного сна затрудняло четкость восприятия, давая возможность улавливать  лишь образы и эмоции. Тьма с надеждой и неверием углублялась в них, окунаясь в предназначенные ей тепло и нежность, не омраченные оттенками гнева и отвращения, которых так страшилась.

Но, греясь в его любви, как в лучах солнца, Эфира не забывала об опасности ее воплощения. Из памяти демоницы она узнала, что риск потерять его слишком велик. Эта тварь намеренно дала неполную информацию, рассчитывая на гибель Валентина, а если все удачно сложится - их обоих. Эфира чувствовала его отчаянную решимость воплотить ее, но не была готова на такой обмен. Лучше всю жизнь оставаться в полудремной реальности неосязаемым потоком, чем без него. Она кричала ему об этом, но он не слышал, и только крысы разбегались по щелям, испытывая безотчетный страх, да в парочке окон загорелся свет, являя лица любопытных старушек.

Эфира поняла, что криками ничего не добьется, ей нужно вернуться к нему.

Что она до сих пор делает здесь? Почему еще не с ним?

Вал сомневался, что когда-нибудь решится повторить этот ритуал, осуществляемый в соответствии с указаниями Мариэль. И дело было не в сложности и не в клятве, а в сути проводимого действия. У каждого существа есть черта, невидимая грань, переступив через которую уже нет возврата назад, и он сейчас, как канатоходец, балансировал на ней.

Слишком соблазнительным был вкус чистой, первородной энергии, из которой он выстраивал стены в лабиринте своего сознания. Она манила своим всемогуществом, искушала впитать ее в себя всю целиком, но Валентин упорно тянул тонкую нить, кропотливо строя ментальную защиту.

Оставалось совсем чуть-чуть, и он замкнет купол внутри комнаты, где сгустком тьмы спала Эфира.

Однако это было не все!

Ему не хотелось открывать глаза, не хотелось видеть, что происходит с Мариэль, пока он использует оставшуюся часть… энергии, чтобы защитить свою физическую оболочку. Но элементарное уважение к существу, пусть и по непонятной причине, пожертвовавшему собой, ради него, заставило распахнуть глаза.

В этом не было ничего ужасного и, тем не менее, Валентину стало жутко от вида сильно истощенного человеческого контура, оплетенного редкими светящимися нитями, которые из ошейника тянулись к нему. С каждым витком защиты вокруг его тканей, эта фигура становилась все тоньше и тоньше.

Когда после клятвы Мариэль объяснила суть ритуала, Вал не думал, что это будет так. Девушка показала, какую нужно начертить вокруг нее пентаграмму и как активировать ее. Она объяснила, что с ее помощью можно усилить мощь созданного им ошейника, а затем преобразовать подобные ей существа в первоначальную энергию.

Колоссальную по силе энергию, если учесть, что жертва была добровольной.

Магические щиты, по словам ангела, были бесполезны против разъедающей сути Эфиры, поскольку только изначальная материя могла нейтрализовать ее. Также она предупредила его, что ритуал вытянет из него практически всю физическую и магическую силу, и после он будет ощущать сильнейшую слабость. А чтобы восполнить силы, она, как ни в чем не бывало, предложила ему принести в жертву пару-тройку людей.

Было во всей этой спокойной деловитости что-то извращенное, но не ему судить ангельское создание. Нет, только не ему, да и некому теперь уже.

В задачи Ковена входил контроль за границами между мирами и сохранение  общественного спокойствия и порядка. Однако Вал никогда не понимал ценности жизни отдельных существ. До разрыва связи с Эфирой это казалось несущественным по сравнению с ее благополучием, а после… после что-то умерло в нем, опустело, и только сила и власть стали иметь значение, а вот жизни… жизни совсем обесценились.