Разная любовь, разная смерть

Девушка была довольно красивая, но обладала слишком уж типичной внешностью. Подобная миловидность ассоциируется с телевизионными рекламными роликами, снятыми на горнолыжных курортах. На двух фотографиях явственно проглядывалась глуповатая “смазливая куколка”, какой ее описал Роджер Керриган, но на остальных снимках в ее глазах сквозил незаурядный ум. Она производила впечатление неглупой, сообразительной и способной девушки, безмятежной и самонадеянной.

Почему такой девушке вдруг пришло в голову выкинуть подобный номер? Очень уж это, казалось, не соответствовало ее характеру. Я решил, что, когда найду ее последнего мужчину, обязательно его спрошу.

Около четырех позвонил Рембек.

– Я составил новый список, – сообщил он.

– Отлично.

– Еще я проверил тех десятерых. Трое чисты, у них бесспорное алиби. А что нам делать с остальными?

– Возможно, мы сумеем еще кого-нибудь исключить, – предположил я. – Данные медэкспертизы сужают временные рамки. Все, кто сможет показать, что были в городе в течение получаса около половины второго ночи в четверг, свободны от подозрений.

– Как так?

– Отсюда до Аллентауна добираться, как минимум, час. Потерпевшая погибла между двенадцатью и тремя. Это означает, что если ее убили самое раннее в двенадцать, то убийца не мог вернуться в город до половины второго. А если ее убили самое позднее в три, то он не позже половины второго должен был выехать из Нью-Йорка.

– Минуточку, я все запишу. – В трубке некоторое время было молчание, затем снова раздался его голос:

– Еще двоих можно исключить. Осталось пятеро.

– Плюс дополнительный список. Сколько в нем человек?

– Шесть. Какой я идиот, мистер Тобин, что допустил такую ошибку. Просто это наглядно показывает, как функционирует человеческое сознание. Я уже отдал приказ проверить их всех.

– Хорошо. Теперь организуйте мне встречи с теми пятью из первого списка.

– Организую. На сегодня.

– Если возможно.

– Возможно, мистер Тобин. Возможно все, что вы пожелаете.

– Ладно. Роджер Керриган входит в число этих пяти оставшихся под подозрением?

– Да. У него вообще нет алиби. Надеюсь, вы не думаете, что это он?

– Нет. Сегодня вечером он мне пока не понадобится.

– Э-э-э... Вот в чем дело, мистер Тобин... Он должен присутствовать во время ваших.., собеседований. Те, м-м.., кто нас контролирует, хотят знать, что происходит, какие вы задаете вопросы, и все такое прочее.

– Ничего страшного, – успокоил я его. – Я не возражаю, пускай присутствует.

– Прекрасно. Рад это слышать.

– В списке есть еще и какой-то Кэнфилд. Это адвокат, с которым я встречался у вас?

– Да, это он. Юстас Кэнфилд. Но он исключается, определенно исключается.

– Ладно. Вы говорили, что у вас есть все сведения в письменном виде?

– Они вам нужны?

– Да. Я хотел бы все материалы держать в одном месте – так удобнее.

– Хорошо. Сейчас я их подошлю. И извещу вас, когда договорюсь о встречах.

– Благодарю.

Я повесил трубку. Микки Хансел стоял у стола, разглядывая фотографии Риты Касл.

– Знаете, – произнес он, не отрывая глаз от фотографий и качая головой, – как я теперь сожалею.

– О том, что ее убили? Да, история неприятная, – согласился я.

– Ах да, да. И об этом я жалею, – сказал он.

– То есть как? Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду себя, – ответил он. – Какой я болван! – Он покачал головой. – Она сама мне предлагала. Какой же я болван!

Глава 11

В пять часов вечера я отправил Микки домой, дав ему запасной ключ от моего офиса и велев явиться в девять часов утра, разобрать по папкам оставленные бумаги, отвечать на телефонные звонки и записывать все, что мне передадут, и ждать от меня дальнейших указаний.

И только сейчас, оставшись один, когда за окнами уже начало смеркаться, я почувствовал, будто немного притормозил и начал останавливаться, как если бы снял ногу с акселератора. Пока рядом крутился еще кто-то – пусть даже Микки, – я беззаботно проделывал все положенное и вообще все телодвижения, но, оставшись в одиночестве, я остро ощутил неизбежную правду и как-то сразу обмяк, устало опустился на стул, словно отыгравшая свою роль марионетка. У меня на самом деле уже не было интереса к тому, чем я занимался, как вообще давно его не было ни к чему. Я провел еще некоторое время в офисе, в мыслях о моей стене.

Роджер Керриган пришел в двадцать минут шестого и принес с собой портфель, из которого извлек рапорты на предмет допрошенных по алиби, записку Риты Касл и новый список. В его присутствии я снова оживился. Проверив список, я увидел, что Микки Хансел в него включен последним, как и Уильям Пьетроджетти, бухгалтер. Я написал Микки записку завести папки на эти имена – “кроме тебя самого”, – прикрепил ее к листку с именами и положил ее Микки на стол.

Керриган, ухмыльнувшись, заметил:

– Вы прямо как заправский бизнесмен.

– Это тоже своего рода бизнес, – заметил я. – Как насчет собеседований?

– Все назначены на сегодняшний вечер с промежутками в сорок пять минут. Времени достаточно?

– Более чем.

– Все состоятся у Эрни.

– А вот это плохо, – сказал я. – Я хочу с каждым повидаться у него дома. Он нахмурился:

– А что, есть разница?

– Есть.