Разная магия

Ларрен тихонько фыркает. Я понимаю, что его позабавила выходка Аргвара, сделавшего вид, что поверил в то, будто маг всерьез собирается его благодарить.

— Ах да! — восклицает мой родитель, неправдоподобно делая вид, что только что вспомнил, — Лио, у меня есть для тебя подарок. Помнишь дом у моря, где тебе так нравилось играть с сиренами?

— Ларрен, тебя интересуют сирены? — обращаюсь я к магу, демонстративно игнорируя Аргвара. Если он ждет от меня восторгов и благодарностей, то ему пора лечиться.

— В нашем мире их нет, но существует много легенд, — в глазах Ларрена загорается любопытство.

— Значит, интересуют, — констатирую я, прижимаюсь к нему и перевожу взгляд на Аргвара, — я принимаю подарок. Но если вздумаешь появиться там без предупреждения, пеняй на себя.

— Даже в мыслях такого не было, — улыбаясь, мурлычет мой родитель.

Думаю, стоит проверить дом на следящие заклинания и сменить защитные блоки.

Ларрен обнимает меня покрепче за талию, наклоняется, целует за ушком и шепчет:

— Телепортируемся отсюда, мне не нравится, как на меня смотрит вон та брюнетка.

— Акбилония? Не обращай внимания, она просто дура. Арей.

Мой родитель вздрагивает, когда я называю его сокращенным именем, понимающе усмехается, и демонстративно подчеркнуто откликается:

— Верлиозия?

— Не приглашай больше Акбилонию на мои праздники, — советую и ставлю перед фактом, — мы уходим.

— Присматривай за ней, Ларрен, — успевает повторить свое пожелание Аргвар, прежде чем мы телепортируемся на берег моря, где стоит дом. Теперь мой. Точнее, наш с Ларреном. Надеюсь, гостей мы не увидим хотя бы в ближайшие несколько месяцев.

Ларрен

В первый день я сирен, конечно, не увидел. Во второй — тоже. Показались они мне день так на четвертый, когда я вышел, наконец, к морю. Вернее, выполз, чтобы упасть на песок, послушать, как тихо шумят, вернее, даже шелестят волны, подумать над тем, кто я теперь, и что делать дальше.

Очаровательная девушка — тоненькая, но грудастая, с зелеными, похожими на водоросли волосами, выплыла из воды и, хихикая, сказала такую скабрезность про нас с Верлиозией, которую я даже воспроизвести не решусь.

— Да, — говорю, — именно так.

— А ты, хи-хи, ее новая игрушка.

— Именно так.

— А можно я с тобой поиграю?

Ну что я могу на это сказать?

— Можно, — отвечаю, — а как?

— Пойдем со мной, покажу.

Она улыбается и подплывает чуть ближе. Смотрю на нее, такую вольную, такую привлекательную и только медленно проговариваю:

— Я не могу дышать под водой.

— А я тебя научу! Это просто!

— Научишь? А еще чему ты можешь научить?

На очаровательной мордашке сирены появляется раздумье. Она облизывается, глядя мне в глаза и проговаривает:

— Тебе, маг, многое может быть интересным. Впрочем, хочешь, я тебе спою?

— Хочу, — отвечаю, — никогда не слышал пение сирен.

Она улыбается и начинает петь. Восхитительные звуки. Невероятно широкий диапазон, и мелодия — изменяющаяся, но в то же время постоянно повторяющаяся, просто слегка измененной.

Сам толком не понимаю, как в моих руках появляется семиструнный бахтейн. Как давно я не играл на нем, не чувствовал его тяжести. Пальцы стали мягкими и непослушными, но, пусть не сразу, мне удается поймать ритм.

Сирена напрасно старается. После моих долгих и безуспешных попыток снять с себя рабское клеймо, я научился противодействовать большей части разновидностей магии разума, а потому могу сейчас просто наслаждаться музыкой. Впрочем, кажется, сирену мое противодействие тоже не смущает.

— Ватала, что ты делаешь?!

Гневный окрик Веры все портит. С неудовольствием откладываю инструмент в сторону. Сирена испуганно скрывается в море.

— Иди сюда, — говорю я своему ручному дракону, и она послушно присаживается рядом.

— Ну что ты боишься? — спрашиваю я, обнимая Верлиозию за плечи, — знаешь ведь, я не беззащитен.

— Я испугалась, — шепчет она, утыкаясь лбом в мое плечо, — они на такое способны…

Из воды выныривает зеленоволосая головка и недовольно произносит:

— Верлита, я просто играла!

— Знаю я, как ты играешь, — бормочет Верлиозия, не делая, впрочем, попыток сотворить из сирены какую-нибудь морскую лягушку.

— Ты дурочка, — отвечаю я и добавляю, — малолетняя.

— Идиотка, — отвечает Вера.

— Ага.

Сирена ныряет в воду, взмахнув хвостом, потом вновь появляется. На ее лице — широкая улыбка.

— Он хорошо играл, Верлита! Твоя игрушка нам нравится!

Нам?

Из воды тут же появляются еще несколько приятных дамских лиц.

— Он милый! — вразнобой произносят они, — когда он тебе надоест, отдай его нам! Мы будем играть вместе.

Вера обнимает меня, прижимается ближе и шепчет:

— Не отдам. Мой.

А мне приятно. Мой — я так часто это слышал. Так часто думал о том, что я чей-то, а не свой, и каждый раз это рождало в душе протест. Всю жизнь свою я сопротивлялся, лишь бы не быть чьим-то, а сейчас это доставляет удовольствие. Пусть ненадолго, ведь быть рядом с драконом невозможно. Но я наконец-то, уже в немолодом возрасте, понял, что значит — принадлежать кому-то и радоваться от этого. Меня приручили. И это приятно.

— Сыграй еще, — тихо проговаривает Вера, — я никогда не слышала, как ты играешь.

Глава 23

Верлиозия