Разнести повсюду весть (ЛП)

— Что? — спросил я, глядя на плиту и чувствуя себя воинственно. — На что ты смотришь?

Какой ты отличный отец…

— Да? Ну и к чёрту тебя!

Уверен, он был бы горд видеть, что ты стоишь и пьёшь алкоголь…

— Он не был чёртовым баптистом, знаешь ли. Мы католики — нам можно выпивать!

Значит, ты говоришь себе…

— Отвали!

Он заслуживал намного большего…

— Я сказал, отвали! Эти твои гранитные уши не работают?

У него должна была быть лучшая жизнь.

— У него была хорошая жизнь! — с жаром, со злостью произнёс я. — Не говори мне, чёрт возьми, о том, что у него могла быть лучшая жизнь! Я делал для него всё! Не говори мне, чёрт возьми, ничего другого! У этого мальчика была лучшая жизнь, которую я мог ему дать!

Но это было не много да?

— Что ты об этом знаешь?

И вот ты здесь, снова заставляешь его гордиться!

— Иди к чёрту!

Продолжай пить, ковбой. Это заставит его гордиться…

Я сделал ещё один глоток, почувствовав себя решительно нехорошо. Я начинал дрожать от холода и прекрасно осознавал, что должен двигаться дальше, прежде чем один из помощников шерифа проедет мимо и увидит меня. Они не воспринимали с добротой посетителей кладбища после закрытия.

— Как ты мог так со мной поступить? — спросил я, теперь глядя не на плиту, а на саму могилу.

Ответа не было.

В этом дело — ответа не было никогда. Моего бедного мальчика поглотила тишина, небытие, пустота. И никогда не было ответа. Куда бы он ни ушёл, он просто исчез, полностью и совершенно исчез. Вырывался из этого существования. Исчез в небытии, будто его и вовсе никогда здесь не было. Стёрся прямо из книги нашей жизни.

— Как ты мог это сделать? — спросил я слишком громким голосом. — Ты неблагодарный маленький засранец!

Где-то залаяла собака.

— Я делал для тебя всё, — объяснил я, в моей голове уже всё плыло, лицо пылало. — Я старался изо всех сил. И вот, как ты мне платишь! Это неправильно! Я не говорил, что ты можешь это сделать! Я твой отец, и я не давал тебе разрешения на это! Ты меня слышишь? Ты не имеешь никакого чёртового права поступать так со мной. И я знаю, что был дерьмовым отцом. Я это знаю. Ты не думаешь, что я это знаю? Ты не знаешь, что я думаю об этом каждый чёртов день? Обо всём дерьме, что я сделал не так? Но я старался исправиться перед тобой. Я старался, маленький ты засранец! И что хорошего ты мне сделал? Ты всё равно ушёл.

Я пил, вытирал глаза, пока что-то раскрывалось внутри меня.

— Ты знаешь, что? — произнёс я, кивая головой, будто в согласии. — Почему бы тебе не взять свою плиту, и свою могилу, и свой гроб, и свой склеп, и свои слуховые аппараты, и свой костюм для воскресной мессы, и своего Железного человека, и свой Xbox и все свои чёртовы игры, и всё эти чёртовы книги, которые я покупал тебе, которые ты никогда не читал, и свою одежду, и свою зубную щётку — почему бы тебе не взять весь этот хлам и просто не засунуть всё прямо в свою чёртову задницу? Хах? Как насчёт этого, Любимый сын? Любимый, хрен там! Если бы ты любил меня, то не бросил бы! Теперь ты меня слушаешь? И почему бы тебе не взять свои нимбы и свои солнечные лучи, и свой райский хор, и своё “новое, идеальное тело”, и свою “безупречную, безгреховную одежду”, выстиранную в крови чёртового ягнёнка — почему бы тебе не… почему… как ты мог так поступить? О Господи, Боже, как ты мог так со мной поступить? Я действительно был настолько плохим? Ты был моим маленьким мальчиком. Моим драгоценным маленьким мальчиком! Почему ты так меня оставил?

Я закрыл рот рукой, пытаясь остановиться и не говорить ничего дальше.

Я сел на край дороги, сделал очередной глоток, дрожа, пока тёплый огонь проходил вниз по моему горлу.

Продолжай пить, ковбой…

Я притянул колени к груди, пытаясь согреться.

Это глупо, вот так быть здесь ночью.

Но…

Ты знаешь, что он заслуживал лучшего.

— Ты заткнёшься, чёрт побери? — прокричал я вне себя. — Я пришёл сюда говорить не с тобой. Я пришёл сюда поговорить с моим мальчиком.

Будто он тебя слышит…

— Он просто отлично меня слышит!

Не то, чтобы ему не наплевать…

— Ему не плевать на меня! Он бы не бросил меня без причины! Он должен был уйти. Ты не понимаешь? Он должен был! Он бы не бросил меня здесь без причины… должна была быть причина… Бог хотел вернуть его обратно… Бог хотел… должна была быть какая-то причина. Ты этого не понимаешь? Он бы не ушёл без причины…

Но он ушёл, разве нет?

— Заткнись! — крикнул я. — Заткнись, заткнись, заткнись! Я не слушаю твоей чёртовой брехни!

Я прижал бутылку «Американ Хани» к груди, думая о днях, когда прижимал к груди Ноя, когда он был просто маленьким малышом, когда его страхи метамфетаминового малыша выходили из-под контроля — как я обнимал его, гладил по спине, охал и ахал ему на ухо, гладил по волосам, как называл его милым, сладким и малышом, как любил его, пока демоны не смягчались.

Теперь это исчезло. Всё это. Исчезло бесследно. Исчезло, будто никогда не было. Просто, чёрт возьми, увязло во тьме и небытии.

Это неправильно.

Это просто неправильно.

Я прогнал его демонов.

Почему он не мог прогнать моих?

Глава 36

Что ты здесь делаешь?

— Давай, ковбой, пойдём домой.