Разница во времени

Какая же она все-таки еще не взрослая и глупенькая! Ну правда, куда он мог от нее уйти? Не на вокзал же станции Бологое? И оставить ее один на один с Москвой? Сидела тут, бедняжка, одна, переживала, фигню себе всякую понапридумывала.

Он снял ее руку со своего плеча и успокаивающе ткнулся в теплые маленькие пальчики губами. Наманикюренный ноготь около указательного пальца был обгрызен под самый корень. Из заусенца сочилась кровь. «Только что, наверное, обгрызла. На нервной почве», — подумал Макс. Эта мысль почему-то сжала ему горло. И он уткнулся носом Наташе в волосы. Чтобы, наконец, запах ее духов перебил запах той сигареты, дым от которой все еще щипал глаза.

Поезд вздрогнул.

— Подожди минутку! — торопливо отстранил от себя Наташу Макс.

Он метнулся к окну. С силой дернул и распахнул его. Несчастная сухопарая бабка со своей так и не проданной курицей сиротливо шагала по перрону.

— Эй, мамаша! — замахал ей руками Макс, суетливо роясь в карманах. — Почем курица?

Бабка вздрогнула и трусовато, не веря в реальность происходящего, засеменила вслед за набирающим обороты поездом.

— 100 рублей, — крикнула она.

— Давай сюда! — прокричал в ответ Макс, сунул бабке с трудом нашаренный в кармане стольник и схватил пакет с курицей. И вовремя. Платформа уже заканчивалась. Бабка стояла на краю и усиленно махала Максу рукой.

— Вот! — г-н Чусов с видом воина-победителя водрузил на стол свой «трофей».

— Да она же какая-то… странная, — скептически улыбаясь и придирчиво принюхиваясь, хихикнула Наташа.

— Ну да, — извиняясь, пожал плечами Макс. — Просто так получилось…

И начал объяснять Наташе, почему он не мог, просто не имел морально-этического права не купить эту курицу. Что-то там про жалость, сочувствие, трогательность и все такое.

Наташа слушала внимательно. Чем больше говорил Макс, тем более изумленным становилось лицо Наташи, тем выше поднимались ее брови, тем суше становились глаза.

— Ну если не умеет человек продавать, пусть найдет себе другое занятие. Незачем поощрять его в том, к чему он не способен, — откомментировала она, когда Масик закончил свой эмоциональный рассказ.

— Нет, ты не понимаешь, — мягко возразил Макс.

— Да все я понимаю! — с доброй усмешкой перебила г-на Чусова г-жа Ростова. — Совместная жизнь еще толком не началась, а ты уже транжиришь семейный бюджет на каких-то малосъедобных куриц. Учтите, мужчина, с вашими новыми доходами это не очень позволительно! — Наташа игриво погрозила Максику пальчиком с обгрызенным ногтем.

И хотя Макс понял, что это была шутка, что говорилось это с улыбкой и не всерьез, внутри него шевельнулось что-то нехорошее. Стало как-то некомфортно. Как будто бы он съел что-то несвежее. Он с отвращением посмотрел на курицу, молча взял ее и понес в тамбур, к мусорному ящику.

— Давай уже поспим немного! — предложил г-н Чусов, возвратясь. И, не дожидаясь ответа, нырнул под одеяло.

В Москве Наташа ощутила, что ее затея с собственным рекламным агентством была попаданием в «десятку». Ей почему-то сразу и в крупных объемах начало везти. Все, буквально все само плыло Наташе в руки.

Моментально нашелся очень удачный и недорогой офис из двух комнат на Люсиновской улице.

Наташины старые знакомые, распоряжающиеся рекламными бюджетами крупных и не очень компаний были страшно рады ее снова слышать. Что удивительно, они были готовы отдать ей на откуп и размещалово, и креатив.

Подписывая договоры, они с круглыми глазами рассказывали какие-то потрясающие по своей фантастичности слухи из рекламного мира. Якобы в крупнейших и старейших (по российским меркам) рекламных агентствах разразился настоящий кадровый кризис. Вдруг, как под гипнозом, из этих агентств начался массовый отток творческих кадров. Копирайтеры, криэйторы и даже аккаунт-менеджеры увольнялись пачками и исчезали в неизвестном направлении.

Это было очень странно, потому что обычно увольнение какого-либо рекламиста заканчивалось последующим появлением этого самого кадра на той же самой позиции в другом рекламном агентстве или рекламном отделе какого-нибудь журнала. Одни и те же люди мигрировали из конторы в контору, тасовались, как карты в колоде. Сейчас же эти карты разлетелись в разные стороны, как у неопытного шулера при сдаче.

Люди не уходили к конкурентам, они уходили из бизнеса вообще.

То же самое происходило и на рынке журналистского труда. Журналисты исчезали в неизвестном направлении. Причем исчезали не «звезды», не «золотые перья», а то низовое, никому не известное племя журналистов, которое забивало «подвалы», писало криминальную хронику, делало «проходные» интервью, советы огородникам и автомобилистам. Текстов катастрофически не хватало. Все больше места на полосах занимали фотографии, все меньше — буковки.