Разногласия и борьба или Шестерки, валеты, тузы

Да нет, нет, сказал доктор. Я ведь только так сказал. Никто не виноват, конечно. Сколько ей было лет? Семьдесят два? Что ж тут поделаешь. Природа, дело житейское. Значит так. Она еще жива, но, думаю, долго не протянет. Стукнуло ее капитально, такое впечатление. Где телефон? Я позвоню в «скорую», а вы подготовьте народ. Четверги кончились. Все когда-нибудь кончается.

Врач пошел к телефону, академик подозвал кого-то и на ухо сообщил о случившемся. Тот ахнул и подозвал еще кого-то. Новость поползла по квартире, и через две минуты все замолкли и неловко застыли, где стояли, глядя на врача, объяснявшего по телефону, что случилось и куда надо ехать. Повесив трубку, врач вздохнул, погладил бороду и сказал, что надобности в гостях больше нет и все могут удалиться. Кроме вас и вас, показал он пальцем на каких-то двух немолодых женщин. Ее надо перенести на диван и, кроме того, надо позвонить родным. Пусть едут немедленно. Надо спешить.

Народ не заставил напоминать дважды. Один за другим люди подвигались к выходу и исчезали. Все были напуганы и удивлены.

Я хотел бы остаться, сказал Привалов академику, мы можем остаться? Я хотел бы дождаться родственников и выразить им соболезнование. Или, может быть, вы думаете, что это лишнее?

Как хотите, как хотите. Обстоятельства таковы, что вам с ними, как я понимаю, познакомиться надо. Лучшего случая не придумаешь. Я тоже, пожалуй, останусь. Мы сделаем вот что. Пока тут без нас обойдутся. А мы выйдем и погуляем немного, тут рядом неплохая липовая аллея, редкость, знаете ли, для новых районов. Там мы и погуляем, пока придет «скорая» и соберутся родственники. Потом вернемся. Сейчас я договорюсь с доктором.

Он подошел к доктору. Доктор выслушал рассеянно и кивнул головой. Академик вернулся к Привалову и сообщил, что «скорая», вероятно, будет через полчаса, около часа им понадобится, чтобы принять меры. Часа через полтора можно будет вернуться, и тогда поглядим. Кувалдины как будто в городе, вечером сегодня они, скорее всего, дома, так что через часик и они будут здесь.

Липовая аллея оказалась на славу. Привалов и академик медленным шагом прошли ее в обе стороны раз двадцать. За интеллигентным разговором можно было и дольше ходить, но Привалов все время украдкой поглядывал на часы и через полтора часа ровно оборвал академика на полуслове, сказав, что пора. Пора возвращаться.

Они подошли к дому как раз в тот момент, когда бригада «скорой помощи» устраивалась в машине. Ну что, спросил академик, вы ее оставили дома?

Мы сделали все, что могли, отвечал молодой врач. Ее никуда везти не надо.

Есть какая-нибудь надежда, спросил Привалов, сам не замечая, как сжимается его сердце при этом вопросе. Сердцем он чувствовал, что здоровье графини будет теперь важным фактором в борьбе за свистуновское наследство.

Надежда на что, спросил врач, что-то такое про себя соображая. Какая надежда?

Она еще может отойти? — спросил академик и пояснил, что они друзья и для них было бы страшной потерей…

Она что, была еще жива, что ли? — спросил врач. А, вы уходили, она еще жива была. Нет, нет, какая там надежда. Это смерть.

Привалов с академиком помялись, развели руками, посмотрели друг на друга и поплелись наверх. Врачи сели в свой мотор и укатили.

Дверь в квартиру Гвоздецкой была открыта, в дверях стоял хорошо одетый молодой человек лет двадцати пяти и дымил сигаретой. Из квартиры раздавалось всхлипывание и неразборчивый мужской голос, бубнивший что-то, как видно, по телефону. Курящий молодой человек посмотрел на подошедших вопросительно. Академик объяснил, кто они и что здесь делают. Молодой человек указал на открытую дверь подбородком, разрешая войти. Они вошли.

На диване лежала Гвоздецкая. Она была мертва. Рядом с ней на стуле сидела красивая дама, задумчиво смотревшая в стенку. Еще две женщины, те, которых врач оставил помогать, стояли в сторонке и еле слышно о чем-то беседовали. Врач стоял в дверях кухни, прислонившись к косяку, и от нечего делать почесывал бороду. На телефоне висел лысоватый субъект лет пятидесяти в тренировочных штанах и хорошем клетчатом пиджаке. Он отдавал какие-то распоряжения.

Академик кашлянул. Красивая дама на стуле подняла голову, приветливо улыбнулась и встала. Познакомьтесь, сказал академик, Анна Николаевна Кочергина.

Ага, вспомнил Привалов. Жена самого Кувалдина. Про нее-то я совсем забыл думать. Посмотрим, что за штучка.

Вслух он произнес, что ему очень приятно, хотя обстоятельства для знакомства, конечно, крайне неподходящие. Кто бы мог подумать, что именно сегодня такое случится.