Разногласия и борьба или Шестерки, валеты, тузы

Привалов совсем успокоился и на следующий день рассказывал одному другу из Института мировой литературы казус с Копытманом даже смеясь. Друг однако этого смеха не поддержал.

Эта история довольно-таки неприятная, сказал он, теребя ус. Ты давно знаешь, что Копытман драпать собирался? Совсем недавно? Ну и другие не намного раньше тебя. А когда Копытман подал заявление? Ты думаешь, вместе со своей семейкой? Как бы не так. Он подал отдельно, а если уж совсем в точности, то и вовсе не подавал. Иначе говоря, подавали на разрешение молодежь-сволодежь, а получили разрешение все, включая старого батька. Смешно?

Выходило и вправду смешно, да только Привалову стало в момент не до смеха. Копытмановская интрига оказалась существенно сложнее, чем Привалов думал, Привалов почувствовал, что на него дохнуло холодным дыханием широко известных в Москве органов. Конечно, всякие бывают стечения обстоятельств. Но история с копытмановским отъездом выглядела прямо-таки сказочно-чудесно, а кто тут организует чудеса и творит сказку, все всегда догадывались. Без леших и домовых тут не обошлось.

Догадка была правильная. Уже на следующий день Привалову было позвонено и сказано явиться.

Привалов явился. Его принял полковник. Полковник глядел на Привалова в упор целую минуту и сразу выложил карты. Товарищ Копытман посылался нами за границу с важным культурно-политическим заданием. Он должен был перехватить у диссидентов архив Свистунова.

Привалов только свистнул в ответ. Пронюхали, значит, сказал он. Ничего не скажешь, работаете как следует.

Полковник поморщился. Это пустяки, сказал он, Это было нетрудно. Трудности возникают теперь, поскольку товарищ Копытман из операции выбыл, а подписанное вами письмо вышло у нас из-под контроля.

Постойте, постойте, заторопился Привалов, а зачем вам нужно было это письмо? Я у Копытмана спрашивал. Он объяснил мне, зачем оно нужно было ему. Но зачем вам это понадобилось, я что-то не пойму. Вы что же, не могли к хозяевам архива послать какого-нибудь Зильберштейна? Или там я уж не знаю кого? Мало ли у вас надежных людей в профессуре? Могли бы и меня послать. Полковник вздохнул. Лет десять назад, пожалуй, мы так бы и сделали. Послали бы, ну не вас, скажем, а кого-либо нашли. Подходящих людей у нас теперь хватает. Но на той стороне происходят нехорошие перемены. К нашим людям теперь уже не кидаются со слезами и объятиями. Те ваши коллеги, которые покинули пределы Союза без командировочных удостоверений, составляют нам все более серьезную конкуренцию. Так или иначе, вариант с Копытманом был продуман основательно. Мы должны быть гибкими, чертовски гибкими. И полковник показал правым кулаком что-то вроде рот-фронта. К сожалению, в данном случае обстоятельства вынуждают нас действовать в несвойственной нам теперь более прямой манере. Короче говоря, вы должны у копытмановских родственников письмо взять обратно.

Вы с ума сошли, развел руками Привалов. Как вы себе это представляете? Что же я должен им сказать? Здрась-те, я ваша тетя? Как я, по-вашему, это делать буду? Кулаками на них стучать? Ногами топать? Умолять? Нет. Всю эту петрушку вы закрутили сами, сами ее и раскручивайте. Погодите еще, придет время, и государство с вас спросит за все эти сальто-мальто. Я, может, еще жаловаться буду. В конце концов, мы живем в правовом государстве, а это значит, что на каждого начальника управа найдется. Не все, я думаю, будут в восторге от этих авантюр с национальным достоянием. Это вам не людей в лагерь сажать. Тут речь идет об имуществе, о капитале.

Легче, легче, отвечал полковник, не так все просто. Письмо у копытмановской шайки надо отнять.

Я, что ли, отнимать буду, ощерился Привалов. Говорю же вам, сами все это дело подстроили, сами и отнимайте. Что вам стоит отнять? Сделайте обыск, всего делов.

Полковник поморщился. Не говорите про то, про что ничего не знаете, наставительно сказал он. Нельзя обыск у них устраивать.

Что значит нельзя, расхохотался Привалов. Это вам-то нельзя? Расскажите это моей покойной бабушке, может, она поверит.

Не грубите, сказал полковник. Говорю нельзя, значит нельзя. Почему — не спрашивайте. У нас есть свои ограничения. Это только вы думаете, что мы, что хотим, то и делаем.

Привалов снова пожал плечами. Чего же вы от меня хотите? Чтобы я у них квартиру ограбил?

Ограбить мы и сами могли бы, получше вашего, но это тоже нельзя. И потом мы знаем, что письма-уже давно в квартире нет. Чтобы найти его, надо пол-Москвы обыскивать.

Ах вот оно что, не удержался Привалов, вот почему вы обыск у них сделать не можете. Так бы сразу и сказали. А то: ограничения, ограничения… Фррррр.

Не фырчите, отозвался полковник, а то дофырчитесь. Подумаешь, нашелся мне тоже пацан независимость тут разыгрывать. Короче, вы должны потребовать письмо обратно.

Ну уж нет, отвечал Привалов, я написал его по вашей же просьбе, а теперь на попятный? Не знаю, как насчет ваших ограничений, а у меня есть определенные моральные правила, и я намерен их соблюдать. Кроме того, это бесполезно, они не отдадут.