Разность заразы

Оправдание сочли отговоркой, однако же приняли большинством голосов, когда председательствующий замгенсек добавил, что в зале настроена прямая трансляция с места событий, и все всё увидят.

Как только зал снова утих после голосования, из динамиков зазвучала, нагнетая позитивную торжественность, «Ода к радости» Бетховена, и засветились все – большие и малые – экраны.

Шла панорама. Зрители на трибунах, смонтированных буквой «С»… Понятно стало, что логически замыкать трибуны буквой «О» вокруг предполагаемого места посадки не стали из осторожности, дабы не провоцировать инопланетян на агрессию – вдруг подумают, что их окружили для уничтожения.

Фон – пустыня. Режиссёр вывел крупный план места посадки. Камера поднимает объектив в небо, прямо на солнце, мгновенно ослепившее даже с экранов. Но тут же оно превращается в безболезненно светящийся на чёрном фоне диск. Затем камера торжественно и художественно (оператор – умница, сумел придать нужного пафоса моменту, в составе российской делегации даже помрачнели от зависти к чужому профессионализму) начала движение вниз и остановилась, только когда экраны снова заполнились сфокусированным пятаком стерильного белого песка. Снизу экранов от него начиналась ковровая дорожка, по каким любят ходить голливудские звёзды, официальные лица и олимпийские чемпионы. Цвет дорожки стал предметом целой дискуссии у организаторов предстоящей церемонии. В итоге был выбран нейтральный серый цвет.

Но пока дорожка смотрелась на экранах так, как будто она там, у пятака, не начиналась, а заканчивалась – ничего не происходило. Показывать было нечего, и оператор повторил свой приём несколько раз, словно бы репетировал. Надоел. Стали раздаваться хорошо слышимые смешки из рядов наиболее озлобленных скептиков, будто бы опять вспомнилось и возымело значение забытое на некоторое время соперничество наций.

В конце концов, от представителя Северной Кореи поступило предложение, что «раз уж все собрались, обсудить вопрос поставок продовольствия в обмен на отказ от национальной ядерной программы», а то ведь… Смотрите, мол! Особенно японцы…

Председательствующий в зародыше пресёк скандал, не дав тому даже начаться. Подскочивший было от возмущения представитель Японии, впрочем, на место не сел, а сразу пошёл к американцам поделиться беспокойством и попросить дополнительных гарантий в виде противоракет.

Инцидент внёс некоторое оживление в засыпающий зал, и все снова стали смотреть на экраны, отложив междусобойные разговоры и «морские бои» или что там из национальных заседательных игр есть у каждой делегации.

На экранах тем временем транслировались уже растерянные лица встречающих – встречать-то некого было. Они, лица, пытались казаться оптимистичными и даже радостными, вроде как, в предвкушении и от причастности, но актёрствовали неважно. Оператор – настоящий профессионал службы новостей! – особенно укрупнил лицо президента США, политической партии которого сам не симпатизировал, наверное. Была одна попытка дать крупный план и генсека ООН, сидящего рядом, но азиатские узкие глаза того умело прятали недоумение (а может и радость от несостоявшегося беспокойства! – кто знает?) между век.

Просидела так Генассамблея несколько часов. Делегаты начали отлучаться из зала – сначала вежливо извиняясь, потом запросто – на ланч, перекур, в туалет…

Начались хождения и по залу. Заседание превращалось в бесцельную тусовку. Как вдруг…

– Смотрите! – безмикрофонный, но громкий в своей естественности, а потому особенно примечательный, возглас заставил всех повернуться на крик.

Человек указывал вверх и, несмотря на свой протокольный строгий гражданский костюм, поднятой рукой напоминал одновременно сенатора Древнего Рима в призыве к здравомыслию, краснокожего американского индейца в призыве к согласию и германского нациста в приветствии. Были, конечно, и другие ассоциации с менее известными в мировом масштабе персонажами – у кого как…

На потолке в центре зала прямо на глазах вырастало пятно, как будто крыша под ливнем протекла, и сейчас в зал сверху должна хлынуть вода.

Однако вода не то что не лилась, но даже и не капала. И вообще, присмотревшись, все начинали понимать, что дело не в воде: «Что за чёрт?! Где приходится работать!»

Почему так быстро разрастается? Вдруг это какая-то очередная неизличимая зараза? А если это террористический акт?!

Причём многие стали сразу же отдавать себе отчёт в том, что последняя мысль оказалась на самом деле последней – все смотрели на пятно так заворожено, словно не смотреть на него было выше их сил. Тягу эту и интересом-то назвать было сложно – все просто смотрели, повинуясь общему… то ли порыву, то ли призыву, и всё. Мыслей в головах просто не было. Вернее, они словно бы исчезли разом. Как будто через взгляд ушли в пространство зала, всосались и растворились в пятне плесени на потолке.

А плесени ли?..

Откуда? Техническое и санитарное состояние здания безупречно.