Разноцветные “белые вороны”

Но нет худа без добра. Теперь, сталкиваясь с ярко выраженным упрямством, мы среди прочих мотивов предполагаем и страхи. Даже если они практически никак не проявляются.

Случай Темы совсем из другой оперы, но тоже не слишком банальный. У этого семилетнего мальчика было прелестное, обрамленное крупными локонами лицо и обиженно–печальное выражение глаз. Мама привела его к нам с жалобами на неукротимое, бешеное упрямство. Причем она утверждала, что упрямство это вспыхнуло остро и внезапно, как эпидемия. До трех лет Тема полностью соответствовал своей девичьей внешности, и у нее не было никаких проблем, связанных с воспитанием. И вдруг — все резко поменялось: сопротивление буквально по любому поводу, ежедневные слезы, истерики.

Сопоставив ее жалобы с данными анкеты, мы заподозрили, что столь резкая перемена в Темином характере связана с рождением младшей сестры. Это произошло как раз, когда Теме было три года. Мама в значительной степени переключилась на новорожденную, причем обычные в таких случаях заботы здесь были стократ усилены, так как девочка родилась недоношенной.

Так называемые диагностические этюды, в которых Тема должен был показать на ширме разные ситуации — в них фигурировали он, мама и сестра, — полностью подтвердили наши предположения. Темины «приступы» негативизма главным образом приходились на те моменты, когда мать возилась с дочерью; брала ее на руки, кормила, одевала. Тема чувствовал себя заброшенным (во всяком случае, отброшенным на второй план); будучи ребенком ранимым и эгоцентричным, очень остро это переживал и мстил матери за «предательство». К тому же, он таким способом добивался ее внимания и ее переживаний. Материнский гнев и отчаяние были для него доказательством ее неравнодушия.

К счастью, мама, которая на самом деле очень любила своего сына, быстро все поняла и, вняв нашим советам, стала более ярко проявлять свою любовь к Теме, но и постепенно включила его в круг забот о младшей сестре. Последнее чрезвычайно важно для ребенка, страдающего от ревности, потому что тогда его самолюбие насыщается чувством ответственности. Ведь если его просят помочь, значит он уже взрослый, ему доверяют. К тому же, общая с мамой забота о младшем, сближает (а следовательно — примиряет) ребенка и с матерью, и с сестричкой или братиком. Во всяком случае, Темино упрямство улетучилось бесследно.

Третий случай — самый странный. Про Леву, девяти лет. При взгляде на невротиков редко можно сказать, что они созданы для радости, но у Левы был именно такой вид: просветленный.

Мать же была воплощением скорби. Скорби и жертвенного подвига. Еле слышно, как будто у нее не хватало сил подать голос, она жаловалась на упрямство Левы. По ее словам выходило, что его ничем не проймешь, что он безжалостен к ней — измученной женщине, вдове, вынужденной в такое нелегкое время одной растить ребенка.

А мальчик на занятиях кротко улыбался, первым бежал к ширме показывать этюды и делал все, о чем бы его ни попросили. Довольно сильное заикание Левы с каждым разом все уменьшалось.

Насторожило нас вот что. Помня историю с Арсюшей, мы предположили у Левы страхи. Догадка подтвердилась: Лева боялся оставаться ночью один. А мать регулярно уходила на ночные дежурства. Мы, естественно, предложили ей поменять работу, и это было в данном случае возможно. Она отказалась.

Да, это настораживало, однако мы и представить себе не могли, какие шекспировские страсти кипели в душе этой хрупкой женщины. Правда, она призналась, что замуж ее почти насильно выдали родители, мужа она не любила, отношения были сложные, брак — несчастливый. Наконец, она приняла решение о разводе, но тут выяснилось, что муж смертельно болен. Стиснув зубы, она осталась, чтобы ухаживать за ним… но ненависть тоже осталась. И обрела новую силу. Сегодня эта ненависть окрашивала ее память о покойном.

Зная все это, логично было бы предположить, что она пытается найти утешение в сыне, у нее ведь больше никого нет.

К концу первого цикла занятий дела у Левы существенно наладились, но мы решили закрепить результаты и предложили ему участвовать в лечебном спектакле. Нам показалось, что и маме будет полезно немножко побыть актрисой. Она, будучи еще совсем не старой женщиной, давно махнула на себя рукой и пребывала в состоянии хронической меланхолии, что, естественно, ее не украшало.

Мы предложили ей сыграть роль нежной, любящей матери в нашей пьесе по сказке «Серая Шейка». Эту пьесу, написанную в свое время для профессиональных кукольных театров, мы адаптировали сообразно психотерапевтическим задачам и, конечно, детским возможностям. Так вот, одним из персонажей в пьесе была взрослая Серая Шейка — мать двух утят.