Разноцветные глаза (сборник)

Первый мир, что вырезан на ближнем краю, – Джабарут, город чистого духа, разумных существ истинного света. Его можно сравнить с оком разума или оком дня, ибо он обладает собственным сиянием, источник которого в нем самом.

2

Второй мир, что напротив нас, словно фронт, который ждет нас на Западе, – это Мулк. Здесь солнце, соединяя в час захода небо и землю, опускается в заточение на западной стороне, здесь находятся и те ангелы света, что осуждены на изгнание из первого мира, из Джабарута, мира подлинного сияния.

Первый и второй мир пребывают в постоянной войне. Третий и четвертый миры связаны и образуют нечто вроде ворот, через которые можно попасть из восточного мира в западный, из первого во второй.

3

Согласно сказанному, третий мир (Малакут) принадлежит душам, которые распоряжаются и управляют телом, как парусник якорем, и поэтому несвободны. Это город связанных душ, мир прикосновений и ощущений. Он изображен здесь на севере. Большинство людей проходят только через него, а об остальных трех городах никогда не узнаю́т – разве что во сне, но тотчас забывают.

4

Четвертый город, Алам аль-Митал, – промежуточный мир, который сопровождает на определенном расстоянии все явления чувственного телесного мира. Он воспринимается посредством действенной мечты, а населяют его парящие картины и образы, что блуждают, освобожденные от своих создателей. У них есть свое особое, богоявленное место, где они пребывают независимо, словно отражения в зеркале. В этом пространстве находится все богатство и разнообразие телесного мира, но в самостоятельном, возвышенном состоянии. Здесь оно изображено на юге, предназначается посмертному будущему человека и представляет собой порог или отражение Малакута, города тех душ, что связаны с телом. С ними, будучи их отражением, он составляет упомянутые ворота, через которые только и можно соединить воюющие Джабарут и Мулк.

Наконец, следует знать, – добавил дервиш, – что видимое пространство разделено между четырьмя городами не поровну. Говорят, поле для петушиных боев делят на четыре части перекрещенными линиями, что означает четыре мира, изображенные и на этом подносе. Как известно, далеко не все равно, в какой части вселенной или ее карты, начертанной на песке ристалища, погибает или побеждает петух. Ибо места хорошей видимости, мощного воздействия и долгой памяти распределены так, что смерть и поражение в восточной или западной части значат больше, чем победа и жизнь в южной или северной, которые, в свою очередь, расположены в пространстве плохой видимости, где смерть и победа не оставляют после себя ни сильного впечатления, ни заметного следа, а случаются почти что напрасно. Иными словами, – закончил свое толкование дервиш из Алеппо, – далеко не все равно, из какой части подноса каждый солдат взял сегодня утром и съел свою лепешку. Силен только тот, кто может одно и то же по крайней мере в трех разных мирах. У остальных время висит на хвосте…

* * *

Про Дед-агу Очуза, борода которого напоминала хвост его коня, ни за что нельзя было угадать, двинется ли он вперед или, с такой же легкостью, назад. Так и сейчас, вместо ответа на притчу дервиша, он взял поднос, взвесил его в руке и вдруг перевернул, потребовав, чтобы ему растолковали и второй рисунок, вырезанный на обратной стороне. После того как выяснилось, что дервиш в этом рисунке ничего не понимает, поскольку его вырезал не мусульманский мастер, на перевернутый вверх дном поднос прилепили зажженную свечу и потребовали кого-нибудь из проводников или «языков»-христиан, чтобы растолковать, что там изображено. Когда человека привели, ему был задан вопрос:

– Что ты видишь на подносе?

– Свою щеку, – ответил приведенный.

– У тебя нет чести[37] с тех пор, как ты предал своих, – ответил Дед-ага Очуз. – Смотри лучше. С этой медной пластины с вырезанным на ней рисунком когда-то печатали карты, а потом из нее сделали поднос. Можешь прочитать, что на нем написано?

– Griechisch Weissenburg.

– Что это значит?

– Белград.

– Греческий Белград?

– Нет. Австрийцы так дают понять, что мы, сербы, живущие в Белграде, не принадлежим к их вере.

– И к нашей тоже.

– Мы знаем.

– А своей у вас нет, только греческая. Но это неважно. Мы хотим, чтобы ты рассказал, что изображено на подносе и когда был вырезан рисунок. Нам нужны подробные сведения о Белграде. Как можно более подробные. О крепостных стенах, постройках, строителях, воротах, о богатстве, жителях – обо всем. У нас целая ночь впереди, а сколько нам осталось жить, мы не знаем. Нелегко поделить хлеб, если не знаешь, сколько его осталось. Поэтому рассказывай не спеша. От рисунка к рисунку, и лучше тебе что-нибудь прибавить, чем упустить. Подумай только: с каких пор ты живешь, а потом подумай: больше мне никогда не жить!

II