Читаем Разноцветные глаза (сборник) полностью

Олень, услышав эти слова, подошел и ждал, пойманный в западню слов отцовой молитвы, как тело, пойманное душой, и тогда отец застрелил его. После ужина родители легли на сырую, еще теплую шкуру и зачали в ней моего брата, а мать в знак раскаяния дала ему имя Олень.

Когда Олень вырос, стало ясно, что он не будет таким красивым, плодовитым и сильным, как я. Еще в детстве змеи облизали ему глаза и уши, и с тех пор он был нездоров. У него была святая болезнь, он стал ясновидящим, и все говорили, что он будет прорицать будущее. Он изъяснялся на каком-то странном языке, полном присказок, словно во рту у него перекатывалась сливовая косточка, и речь его была подобна птичьей походке. И если он, несчастный, обернутый в шерсть, затопленный рачьим светом вчерашнего дня, случайно вставал к окну или двери, то начинал петь, как птица при появлении солнца, глубоким мягким голосом, так и летевшим навстречу завтрашнему дню, словно пес, спущенный с цепи. Заметив, что в его глазах посажен святой лавр и он видит макушки деревьев в завтрашнем дне, родители отдали его монахам на воспитание.

Когда Олень появился в монастыре, ему показали новых учителей, болванов. Один все время молчал, другой же непрерывно говорил, как будто во рту у них было разное мясо. Они были наказаны за нетерпимость и ненависть. Они сидели в одной келье, друг против друга, подставив один другому колено и усевшись на него, и молились, скрестив руки, так что их левые и правые ладони крест-накрест соединялись в молитве. На шее у каждого висел камень, который обычно носят любовники и которым они подзывают друг друга. Камень был полым и, если раскрутить его на шнурке, тихо гудел, а слышно его было издалека. Так с помощью камня они перекликались и могли узнать, где находится каждый из них, пребывая в постоянном страхе, что, покуда они порознь, один может причинить другому горе. Оленю они тут же сказали две вещи:

Первое. Человек во сне в два раза моложе, чем наяву, а наши воспоминания и слезы по эту сторону сна в два раза старше, чем мы. Чувства, продолжали они, лишь проходят сквозь тело, но в нем не исчезают. Грязное и черное чувство исходит из земли и ползет из прошлого в завтрашний день к солнцу, как росток, а чистое и прозрачное нисходит на землю из света и надзирает за прошлым. Одно чувство хрипит и ржет от напряжения на крутом подъеме, другое спускается в полной тишине, без усилий и шума, что свидетельствует о его совершенстве. Цель восходящего – очиститься, цель нисходящего – не запятнаться. Олень Приамужевич пребывает как раз там, где его чувства переплетаются подобно восьмерке.

Второе. Если он хочет сохранить добродетель, ему следует обуздать жажду. Монахи сообщили ему, что вся трудность в том, что в монастыре ему дозволено утолять жажду не обычной водой, а только из одной реки. Они показали ему реку, что течет близ горы Иды и куда в вечерний час звери приходят на водопой. Но вода в ней горька, и все звери, домашние и дикие, стоят на берегу и ждут прихода Инорога. Когда он приходит и склоняется к воде, а рог его касается волн, вода мутнеет и, покуда рог в воде, перестает быть горькой. Тогда все звери и мой брат Олень Приамужевич могут пить, пока Инорог не утолит жажду и не поднимет голову. Как только рог покинет воду, она снова станет горькой. «В эти недолгие минуты ты можешь напиться, – говорили монахи моему брату, – но ты должен воздержаться от этого, и вот почему. Пока Инорог пьет и рог его мутит воду, глаза его делают реку чуть поодаль прозрачнее, и в этом месте, пока вода прозрачна и приятна для питья, ты сможешь, если забудешь про жажду, чисто и ясно, как на ладони, увидеть будущее после своей смерти. Обрати внимание на лицо, которое появится на дне реки. События, которые ты увидишь, обретут смысл в зависимости от этого. Если лицо мужское, увиденное и предсказанное сбудется в краях, пребывающих под знаком Солнца, Востока и утра, если женское – предсказанные события произойдут в местах под знаком Запада, ночи и Луны. Короче говоря, если ты увидишь, что горит город, а под ним на дне женское лицо, знай, что город этот – на Западе. И наконец, – закончили пустословы свой рассказ, – мы покажем тебе коней, чтобы ты знал, на кого похож Инорог. Это долгая дорога, и мы отправимся туда, как только ты поймешь все остальное».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Крестный отец
Крестный отец

«Крестный отец» давно стал культовой книгой. Пьюзо увлекательно и достоверно описал жизнь одного из могущественных преступных синдикатов Америки – мафиозного клана дона Корлеоне, дав читателю редкую возможность без риска для жизни заглянуть в святая святых мафии.Роман Пьюзо лег в основу знаменитого фильма, снятого Фрэнсисом Фордом Копполой. Эта картина получила девятнадцать различных наград и по праву считается одной из лучших в мировом кинематографе.Клан Корлеоне – могущественнейший во всей Америке. Для общества они торговцы маслом, а на деле сфера их влияния куда больше. Единственное, чем не хочет марать руки дон Корлеоне, – наркотики. Его отказ сильно задевает остальные семьи. Такое стареющему дону простить не могут. Начинается длительная война между кланами. Еще живо понятие родовой мести, поэтому остановить бойню можно лишь пойдя на рискованный шаг. До перемирия доживут не многие, но даже это не сможет гарантировать им возмездие от старых грехов…«Благодаря блестящей экранизации Фрэнсиса Копполы эта история получила культовый статус и миллионы поклонников, которые продолжают перечитывать этот роман». – Library Journal«Вы не сможете оторваться от этой книги». – New York Magazine

Марио Пьюзо

Классическая проза ХX века
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века
Переизбранное
Переизбранное

Юз Алешковский (1929–2022) – русский писатель и поэт, автор популярных «лагерных» песен, которые не исполнялись на советской эстраде, тем не менее обрели известность в народе, их горячо любили и пели, даже не зная имени автора. Перу Алешковского принадлежат также такие произведения, как «Николай Николаевич», «Кенгуру», «Маскировка» и др., которые тоже снискали народную любовь, хотя на родине писателя большая часть их была издана лишь годы спустя после создания. По словам Иосифа Бродского, в лице Алешковского мы имеем дело с уникальным типом писателя «как инструмента языка», в русской литературе таких примеров немного: Николай Гоголь, Андрей Платонов, Михаил Зощенко… «Сентиментальная насыщенность доведена в нем до пределов издевательских, вымысел – до фантасмагорических», писал Бродский, это «подлинный орфик: поэт, полностью подчинивший себя языку и получивший от его щедрот в награду дар откровения и гомерического хохота».

Юз Алешковский

Классическая проза ХX века