Разноцветные педали

В основных залах «Разноцветных педалей» вовсю гудела чья-то корпоративная новогодняя вечеринка, так что московскую знаменитость Килану чествовали во всех служебных помещениях клуба, начиная с Арининых апартаментов. Туда и просочился Валера, уже даже не ругая себя и не отправляя дежурить со старухами-любопытницами к подъездной лавочке. Он был теперь не на работе, а значит, равен в правах со всеми отдыхающими. Ему налили вина, ему позволили плюхнуться на кожаный диван – да ему то же самое, что и всем, позволили. А все сидели на диванах и креслах небольшой гостиной, бродили туда-сюда – из служебных коридоров через Аринин кабинет. Правда, двери в остальные комнаты, вроде усмотренной Валерой в день, когда хоронили воробья, детской, были закрыты, и туда никто не рвался. Что Валере, с одной стороны, понравилось, а с другой... С другой, навело на мысль – значит, доступ к жизни Арины Балованцевой внутри «педальных» внутренностей даже для столь приближённых людей закрыт. Или это потому, что, помимо одноклассников, здесь сегодня такие личности, как он, тёрлись, Килану Змеющенко чествовали?.. Мысль, как и многие подобные, зачахла, не найдя источника питания. Но Валера не расстроился.

Антон Мыльченко наконец явился – и теперь он сидел у ног Киланы, держал её за руку и был, к неудовольствию Валеры, необыкновенно пригож. Аж слёзы наворачивались от умиления – таким, подлец, выглядел счастливым и трогательным.

Тётя Роза, делать которой в молодёжной компании вообще-то было и нечего, цепко перехватила тоскливый (оказывается!) взгляд Валеры, помахала пачкой сигарет, кивнула в сторону двери. И Валера вышел вслед за ней.

На улице, глядя из-под козырька крыши на бесцеремонный дождь, как будто оплаченный ненавистницей зимы Балованцевой Ариной Леонидовной, Валера и узнал.

Что Антошка влюблён в писательницу с малолетства. Влюблена ли в ответ писательница и что там у неё в голове, тётя Роза сказать определённо не могла. Но, поскольку зловещая Змеющенко ей явно не нравилась, выдавала Роза информацию прямо-таки бесплатно и с удовольствием. В общем, первые дни – а приезжала Килана в родной город с интервалом три-четыре месяца – были они с Антоном не разлей вода. Мотались по клубу – им позволялось шастать где угодно, Антон читал Килане свои стихи, она ему – прозу. Смотреть, по мнению Розалии, на это было тяжко, но персонал привык. Арина Леонидовна выделяла машину – и комическую парочку катали по городу. Постепенно Антошка и Киланка начинали ссориться, даже драться, поэт неизменно напивался, устраивал пышные дебоши и убегал от своей спутницы, бросая её в самых неожиданных местах – там, где клевал его в задницу дурной демон скандалов. Страдающая Килана Змеющенко вместе с поисковой бригадой участвовала в разыскных мероприятиях, Гуманоида отлавливали, Килана уговорами и сюсюканьем приводила его в чувство – и их неизменно ждало несколько дней счастья. Но долго пребывать в покое и довольстве мизераблический поэт не мог, снова срывался. Килана надевала свой самый чёрный парик и уезжала в Москву.

Управу на буйного поэта не мог найти никто. Арине Леонидовне было последовательно жалко обоих, поэтому она собственными средствами успокаивала и Антона, и подружку Зоеньку.

Эх, подумал Валера, бросая окурок в урну, вот дать бы этому Антону пару раз по соплям! Дать – а затем пристроить его работать к какому-нибудь безостановочному станку! Или затолкать в аппарат, где Антону за счёт заведения как следует задницу надерут. Но попробуй дай по соплям, попробуй пристрой, попробуй затолкай... Поэтому, решил Валера, когда его снова призовут ловить бесноватого поэта, он не станет подбирать его с пола, следуя инструкции – осторожно и тщательно. Как мешок с мусором – то есть кое-как! Вот как он с ним будет. И кантовать – кантовать как можно ощутимее.

С этой мыслью Валера направился в сторону апартаментов Арины Леонидовны. Тётя Роза, в которой у него отпала необходимость, ничуть не расстроилась, засмолила новую цигарку – вывалили покурить на улицу несколько человек.

* * *

А румяная Килана с чуть размазанным глазом что-то рассказывала. Парик одиноким скальпом мотался на вешалке, так что собравшиеся могли созерцать великую Змеющенко в её истинном цвете. И ничего, созерцали. А ещё её внимательно слушали. Демоническая писательница расслабилась, улыбалась – и была мила, как майский день. Майским днём хорошо и приятно – это Валера чётко помнил. Хорошо-приятно было и ему – никогда ещё Валере не доводилось оказываться в такой славной компании! Правда, неоднократно звонила Лиля, и Валера честно ей отвечал, что находится по работе на празднике, что скоро будет, скоро, да, скоро...