Разноцветные педали

Дибич-Забакланский выбивал тревожную барабанную дробь лишь одной палочкой, Мамед только пел, придерживая умолкнувший баян, гитаристов замкнуло на негармоничных раздражающих аккордах. И мандолина лишь тенькала одной струной – пи-и-и-у. Раз в минуту.

Умели ребята создавать жуть, хотя и вовсю прикалывались, конечно.

Но Валеру это подразозлило. «Твоей державы Новый год»! И тут он вспомнил – ведь точно, пели эту песню! Тоже про зари багряную руку – на дне рождения девиц! Что-то вроде «Ну вот, багряною рукою заря от утренних долин выводит с Солнцем за собою весёлый праздник именин...». Весело было на именинах Татьяны и подружки её. Но сейчас-то!!! Что за низкопоклонство? Чья держава имеется в виду? Кто прославляется? Балованцева, конечно, со своим разветвлённым бизнесом. Скорее всего, гордые панки понимают выгоду дружбы с источником финансирования... Неужели это им Антошка – Находчивый Подлиза, такие слова для песни написал?

Хотя все они имеют право отвешивать друг другу реверансы... Подумал Валера с безысходной грустью. «Рука прачки» – это явление в музыкальной культуре, Антошка – поэт Земли Русской, Арина – с Ариной вообще всё понятно. Вот они и равны между собой. А он, Валера, всё так же – никто, обслуживающий персонал, лейб-нянечка. «Я называюсь Никто!» – как пел тот же самый Мамед в другой масштабной своей песне. Там слова были вообще чеканные, как будто выбитые на золотом щите. Ну может назваться Валера поклонником панк-группы «Рука прачки», может администратором быта Арины Балованцевой, но значит ли это что-нибудь? Для чего может значить? Например, для вечности?

Тут Валера сломался. До мыслей по поводу того, что он значит для вечности, докатываться ему не хотелось. Оставим это психам – решил он. И восстал в позитиве.

В смысле, как только схлынула первая волна торжеств новогодней ночи, Валера поднялся из-за стола и помчался к своему подарку.

Подарок. Мысль о том, что ему подарили подарок – и не кто-нибудь, а Арина Прекрасная, разом перебила тоску.

Она ведь и тогда тоску перебила – когда, отпущенный в пять часов готовиться к праздничному вечеру, Валера мчался домой как малобюджетный первоклассник со школьной ёлки, где его осчастливили новогодним кульком с конфетами.

Надо же, подарок...

Валера несколько тяготился презентами Лили – она старалась непременно придать им дополнительного смысла, произнося в момент вручения спич о важности происходящего для их совместной жизни. Что всё неслучайно, что всё идёт в копилочку их личного счастья. Одного на двоих. Что подарок Валере непременно будет нужен и полезен – и это окажется приятным ей, Лиле. Его Лиле...

Родительские подарки – сначала с нетерпением ожидаемые, затем такие неудачные, затем ужасно предсказуемые – тоже давно не радовали. Валере было стыдно за это, но что поделать?..

Подарки от работы к государственному празднику – в «Разноцветных педалях» это не практиковалось. А то мучайся, пристраивая их в хорошие руки.

Друзья. Друзья разве что алкоголь дарили. И выпивали его с Валерой недолго думая. На Новый год подарком они, как правило, вообще не заморачивались.

Арина подарила. И это она не подманивает его, лакея, подачкой с барского плеча! Валере не хотелось так думать. В нём играла радость. Что бы там, в простецком тёмном пакете, ни оказалось! Арина помнила про него, про своего Валеру! Своего – а чьего же?..

Итак, Валера помчался к подарку. Он привёз его с собой – потому что непременно в клубе решил посмотреть. Вроде как символично. Ну всё, женщина он уже, наверно, по составу мозга – сентиментальная женщина! Суровые парни символических значений в жизни не ищут. А он ищет. Да. И что теперь? Он уже вообще не знает, что теперь. Так что куда уж хуже...

Вытащил пакет. Долго искал безлюдное место. Ноги сами принесли в подсобку, где на прошлый Новый год целовались Арина с Витей. Ха, надо же. И никак это больше не проявилось. Так и не смог Валера за целый год ничего узнать об Арининой личной жизни. Разве что о детях. Да и то позже всех...

Подсобка снова оказалась пуста. Однако она была сильно заставлена ящиками, не развернуться. И свет Валера не нашёл, где включить. Так, горел фонарик бледный на стене. И всё. К нему Валера и отправился.

В коробке обнаружилась механическая музыка. Валера повернул ручку – под деревянной крышкой закрутился дырчатый диск, завертелся блестящий шипастый валик, забились тонкие молоточки. И полилась такая пронзительно-щемящая мелодия, такая нежная, чистая и знакомая, что у Валеры зашлось сердце, сжалось горло, сдавило виски. Он плакал – он так бесслёзно плакал. Ещё в детстве научился, но уже давно его не пробивало на плач, больше десятилетия... На Арину, эта музыка была похожа на Арину – то есть на всё, что для Валеры было с ней связано.