Разновидности зла

На самом деле это не так. Относительно быстрое замирение Персии, причем реальное замирение — не несколько лукавых договоров с бандитами, а именно замирение — обусловлено было тем, что я подошел к делу как флотский офицер. Тогда многие сомневались и даже прямо критиковали мое решение вывести немедленно все сухопутные части, которые были введены в Персию для замирения, и даже часть казаков — считалось, что это может привести к повторному мятежу. Но повторного мятежа не произошло, а вот уровень потерь, которые мы понесли при замирении Персии, оказался на удивление низким, ниже того, что рассчитывал Генштаб. Все дело было в том, что основные ударные средства — беспилотники, тогда еще недостаточно совершенные, ударные самолеты — штурмовики, истребители — бомбардировщики палубного базирования — я старался размещать вне территории Персии, вне досягаемости боевиков, лишая их возможности нанесения ответных ударов. На территории Персии остались только несколько сильно укрепленных баз на границе, тегеранская группировка и части постоянного базирования, которые находились в Персии до мятежа. И все. Блокпосты, базы казаков мы снимали так быстро, как только это было возможно.

Сухопутная доктрина о непосредственном контроле является затратным и кровавым бредом, как я доказал в своей работе. Введенных на территорию другой страны солдат нужно где-то размещать, нужно регулярно снабжать. Их лагеря станут центрами постоянных атак, блокпосты на дорогах станут местами возникновения многочисленных инцидентов. Квартирьерские[27] колонны станут мишенями для постоянных нападений. Хуже того — даже поддерживающие нас люди в этом случае не будут ничего делать, поскольку при малейшей опасности будут бежать на ближайшую базу и просить о помощи. И еще хуже — постоянное присутствие чужих войск создает у местного населения понимание того, что они оккупированы.

Как была построена работа в Персии? Очень просто. Search and destroy, обнаружить и уничтожить. Только на другой лад. Задачу обнаружения решали прежде всего агенты. Бывшие саваковцы, просто люди, у которых исламисты убили близких, спутники, беспилотники, команды наблюдателей спецназа и казаков. Самое главное — получить достоверную информацию и быстро, в реальном масштабе времени передать ее. Агенты и отряды наблюдателей невелики, скрытны, мобильны, не бросаются в глаза, они походят на местных и ездят на местных машинах, они спокойно вступают в контакты с местным населением. Их нельзя вырезать, как дорожный блокпост, обстрелять из миномета, как удаленную базу, собрать митинг и потребовать убираться, потому что их просто не видно. После того, как информация передана, принимается решение по уничтожению, далее оно исполняется. Ракетой с беспилотника или вертолета, командой спецназа, быстро высадившейся и точно так же быстро убравшейся. Дело сделано.

Вопрос с местным населением решается иначе. Местное население сразу было нами вовлечено в работы по восстановлению. Причем наличие русских специалистов было минимально — только там, где без них обойтись было нельзя. Мы предоставляли деньги, технику, строительные материалы, запасные части к выведенному из строя оборудованию, но не людей. Мы объясняли персам, что они сами должны восстановить то, что ими разрушено, а мы им в этом только поможем. Когда они говорили, что разрушали не они, мы всегда отвечали, что разрушали люди их народа, никто их тогда не остановил, и, значит, они отвечают за это тоже. Таким образом, в сознании людей проводилась черта между теми, кто разрушает, — боевики, и теми, кто строит, — простые люди. Так подрывалась база сопротивления. В сознании людей боевики превращались из тех, кто борется за свободу персидского народа, персов, — в тех, кто мешает людям жить. Войска быстро выводили, террористы лишались привычных целей. Тогда они совершили ту ошибку, какую я от них и ожидал, — стали нападать на команды реконструкции и восстановления, которые состояли в основном из персов. Персы пришли и попросили у нас оружие, чтобы создать народную милицию для защиты семей, селений и производств от боевиков. Мы дали им это оружие. Часть оружия оказалась у боевиков, но небольшая часть, никто не делал из этого трагедии — оружия там было полно, разграбили все склады. А большая часть была обращена против самих боевиков, и теперь мы имели надежную поддержку в народной среде. Против махдистов стали воевать сами персы, не желающие жить в средневековой дикости, они сами стали охранять свои селения, свои семьи и свои заводы. А мы в это время наносили жалящие, точечные удары, уничтожая лидеров махдизма одного за другим, перекрывая контрабандные тропы на границе, ликвидируя нелегальную сеть фанатиков в городах. Таким образом, буквально за два года махдисты превратились в изгоев в собственной стране, в никому не нужных маргиналов с их бредовыми идеями.

А что натворили в Афганистане…