Разные дни войны. Дневник писателя. 1941 год

Во время рейса, которым мы шли, и вплоть до гибели «Делегата» тральщиком командовал Валерий Николаевич Ушаков, призванный из запаса в звании младшего лейтенанта, он был, так же как и его отец, потомственным моряком и плавал до войны на торговых судах третьим, вторым и старшим помощником капитана. В его автобиографии сказано, что он «был во всех странах света, кроме Австралии». «В 37–38-м сидел в тюрьме в Испании на острове Майорка в числе экипажа парохода «Зырянин». За время войны имел контузию, 27 октября 41 г. Был ранен в колено левой ноги 19 апреля 42 г. и в голову 24 сентября 42 г.».

После гибели «Делегата», в момент которой Ушаков был контужен, его назначили командиром плавбазы «Львов». На этом санитарном транспорте Ушаков совершил сто двадцать один рейс и перевез на нем 34 тысячи человек, из них 23 тысячи вывез из Крыма. В своей автобиографии Ушаков после упоминания о ранениях и контузии написал: «Имею диплом капитана дальнего плавания». Но ходить после войны в дальние плавания ему не пришлось. Как свидетельствует личное дело Ушакова, став в 1945 году командиром отряда учебных кораблей, он умер 3 ноября 1946 года, тридцати четырех лет от роду, находясь в звании капитана 3-го ранга. Медицинского заключения в личном деле не оказалось, и лишь недавно от капитана дальнего плавания Сергея Мироновича Шапошникова, одного из друзей Ушакова, я узнал, что причиной ранней смерти этого блестящего моряка, на самые превосходные аттестации которого не скупились его начальники, была трагическая случайность – самопроизвольный выстрел во время охоты.

Глава двенадцатая

…Мы сошли в Одесском порту и, закинув за спину рюкзаки, потихоньку двинулись наверх, в город. Улицы были совершенно пустынны, особенно в портовой части. Дома были одинаково молчаливые – и целые, и разрушенные. Поначалу казалось, что город вымер. Но чем выше и ближе к центру, тем нам все чаще стали попадаться люди. Потом мы увидели несколько не особенно многолюдных очередей около магазинов. Потом прошел один, другой, третий трамвай. Все улицы были перегорожены баррикадами. Некоторые из них были сложены на совесть из камней, мешков с песком в несколько рядов, с деревянными амбразурами для винтовок и пулеметов, с противотанковыми рогатками, сваренными из двутавровых балок. У некоторых баррикад торчали врытые в землю у их подножия, вкось поставленные толстые водопроводные и канализационные трубы. Они напоминали стволы орудий и имели угрожающий вид.

К девяти утра мы добрались до штаба Приморской группы. Он помещался на противоположном конце города. После довольно длинной возни с пропусками и переговоров по телефону мы попали в здание штаба. В политотделе нам сказали, что член Военного совета Кузнецов скоро вернется. Мы положили вещи и сходили позавтракать.

В подвале здания штаба было несколько маленьких комнат, в них стояли накрытые скатертями столики, на столиках цветы. Бойко бегали девушки-официантки. Нас хорошо накормили и взяли за все удовольствие рубль на двоих.

Бригадный комиссар Кузнецов по первому впечатлению показался мне недавним штатским человеком. Так оно и было. До войны он был секретарем Измаильского обкома партии и отступал сюда вместе с армией с Дуная. В разговоре с нами он ругал 9-ю армию, которая при отходе на Николаев утащила у них одну из трех дивизий и без того немногочисленной Приморской группы войск.

Одессу защищало значительно меньше войск, чем это думали и до сих пор думают те, кто там не был. В день нашего приезда оборону вокруг города занимали сильно потрепанные беспрерывными шестидесятидневными боями 25-я и 95-я кадровые стрелковые дивизии, только что организованный полк морской пехоты, полк НКВД и несколько наспех созданных небольших отдельных частей, в том числе так называемая 1-я кавалерийская дивизия, состоявшая из бывших котовцев и буденновцев. Ее организовал генерал-майор Петров, ко дню нашего приезда ставший уже командиром 25-й дивизии.

Обе кадровые дивизии, входившие в Приморскую группу, так хорошо держались в боях под Одессой отчасти еще и потому, что обе ни разу за время войны не отступали под натиском врага, а отходили только по приказу, чтобы не оказаться обойденными, когда немцы прорывали фронт севернее. Отходили, каждый раз резко отрываясь от противника и выводя всю материальную часть.

Кузнецов посоветовал нам поехать к Петрову. 25-я дивизия занимала оборону на левом фланге у Дальника. Потом Кузнецов рассказал нам, что оставшиеся после эвакуации подсобные цехи одесских заводов и мастерских наладили за эти дни производство минометов, а кроме того, чинят танки.

Нам выделили полуторку, и мы остаток дня ездили по городу, решив отправиться к Петрову завтра с утра. Со стороны лиманов по городу била тяжелая артиллерия. Била нечасто. В городе к этому уже успели привыкнуть.

Яша снимал одесские баррикады. Это было не так-то просто. Работавшие на строительстве баррикад одесситы, в особенности девушки, завидев человека с фотоаппаратом, поворачивались и пристально, не сводя глаз, смотрели на него.