Разные дни войны (Дневник писателя)

Халип еще не вернулся из Одессы. Демьянов не захотел еще раз оставаться тут, и Севастополе, один с машиной и по собственному желанию тоже отправился с Халипом в Одессу.

Я немного побродил один по Приморскому бульвару и заснул в Доме Морского флота, в кабинете начальника на жестком канцелярском диване.

Сведения из Одессы в эти дни снова были тревожные, и я беспокоился за товарищей. Впрочем, на то, чтобы особенно много думать, не было времени. Два дня я писал очерк о походе на подводной лодке. Он вышел довольно длинным и появился в "Красной звезде" в сокращенном виде под заголовком "У берегов Румынии". Закончив очерк, я отнес его на согласование в штаб флота, а со вторым экземпляром пошел к ребятам на подплав. Мы купались там со штурманом Быковым - прямо с подводной лодки ныряли в глубокую черную воду. Был уже вечер, и снизу, из воды, нагромождения серых прибрежных скал и таких же серых корабельных башен казались какой-то величественной путаницей.

После купания я прочел Полякову и Стршельницкому свой очерк. Кажется, он им понравился. Обнаружились всего две технические погрешности. Я уже уходил, когда произошла забавная история. Поляков, видимо, недолюбливал корреспондентов и с моим присутствием на лодке примирился только к середине плавания. А когда я уже прощался с ним и со Стршельницким, вдруг подошли два корреспондента "Красного флота" и "Красного черноморца" и стали просить Полякова рассказать им подробности похода.

- Рассказывать трудно. Надо своими глазами видеть, - сказал Поляков и чуть заметно подмигнул мне.

Ребята ответили, что ничего, они по его рассказу представят себе всю картину.

Поляков продолжал отнекиваться:

- Лучше вот спросите Симонова. Он с нами ходил. Он вам все очень интересно расскажет, может быть, даже интереснее, чем на самом деле было. Все-таки писатель.

На следующий день мне вернули из штаба флота очерк с одной или двумя пометками и я отправил его в Москву...

* * *

На страницах дневника, связанных с походом на подлодке А-4, оказалось несколько неточностей, допущенных по моей сухопутной необразованности: кое-где я именовал флотские кителя френчами, ревун - колоколом, а вместо "подошел" писал "причалил".

Была и еще одна неточность. Я упомянул, что А-4 была лодкой крейсерского типа. На самом деле А-4, хотя и принадлежала к одному из двух наиболее крупных типов наших подводных лодок, была не крейсерской лодкой, а минным заградителем типа "Ленинец", отсюда и ее название А-4. Впрочем, А-4 действовала во время разных походов не только как минный заградитель, она выполняла и другие задания.

Двадцать второго октября 1942 года лодка была награждена орденом Красного Знамени. Справка, составленная штабом Черноморского флота в связи с представлением лодки к ордену, дает понятие о том, чем занималась лодка в первый период войны. Она выполнила за это время семь минных постановок у берегов и баз противника, на которых подорвались пять транспортов общим водоизмещением 23 тысячи тонн и один торпедный катер. Во время боев за Севастополь лодка совершила семь доходов, доставив в осажденный город 156 тонн боеприпасов, 290 тонн продовольствия, 27 тонн бензина и эвакуировав оттуда 250 раненых.

Я с некоторой долей тревоги искал в Военно-морском архиве документы о нашем походе. Поход проходил в обстановке вполне понятной секретности, и я опасался, что у меня могут оказаться ошибки, вызванные просто-напросто моим незнанием всех действительных обстоятельств того дела, в котором я принимал участие.

Однако, к моей сухопутной гордости, оказалось, что мои записки ни в чем существенном не расходятся с хранящимся в архиве вахтенным журналом этого похода. Только в вахтенном журнале с его морской терминологией все это записано короче, точней, суше и, пожалуй, чуть многозначительней. Вот как выглядят выдержки из этого журнала за 7 - 8 сентября - третий и четвертый дни нашего похода:

"7 сентября, воскресенье.

5.35. Закончена зарядка аккумуляторной батареи. Погрузились на глубину 20 м.

8.10. Всплыли на перископную глубину, горизонт чист.

15.33. Прибыли в район выполнения боевой задачи. Боевая тревога.

16.33. Легли на курс минной постановки.

16.52. Выставлено минное заграждение в заданном районе. Всего выставлено 20 мин.

16.57. Легли на курс отхода. Продолжаем находиться на позиции у вражеского побережья.

20.27. Зашло солнце. Всплыли в надводное положение. Торпедные аппараты приготовлены к выстрелу, лодка готова к погружению. Начата зарядка аккумуляторов.

8-сентября, понедельник.

2.00. За кормой, на берегу периодически появляются белые огни. Курс переменный, маневрируем в районе позиции.

24.00. В течение суток встреч с кораблями и самолетами не было".

Как объяснил мне бывший штурман А-4 капитан 1-го ранга Борис Христофорович Быков, наше тогдашнее положение осложнялось тем, что лодка была вынуждена маневрировать возле берега, на очень малых глубинах, буквально проползая "на брюхе" по грунту и оставляя за кормой мутный шлейф поднятого винтами ила. И все это делалось в непосредственной близости от наблюдательных постов противника.