Разные годы

Поздно ночью мы уехали в Луганск. Навстречу нам двигался непрерывный поток машин, и их яркие огни вынуждали Алексея Ивановича прижиматься к обочине, а иногда и останавливаться. Артерии могучего индустриального организма действовали с большим напряжением. Уголь, металл, хлеб — на трех этих китах держится донецкая земля. И каждый, кто хоть в какой-то мере соприкасается с этими китами, считает себя творцом великой симфонии труда. Вот почему Алексей Иванович, любивший быструю езду, все же придерживал машину и все время повторял: «Ничего не поделаешь — едут короли дорог!»

И только выехав на более свободный проселок, без видимой связи бросает:

— Вот и «Волгу» купил.

— Кто?

— Да брат мой Николай. Приехал к нему ужинать, а он на Донец уехал. Оставил записку, приезжай, мол, туда. Я, конечно, поехал. Думаю, подвезу обратно. И что же вы думаете — там на Донце целый табор. На шести машинах, с женами, детьми. Костры горят, в двух ведрах уху и кулеш варят. Конечно, и еще кое-чем запаслись. Не без этого. В общем — пикник. И что же вы думаете — подзывает меня брат Николай, говорит: «Полюбуйся на мою «Волгу». Я думал — шутит, а он тянет меня, показывает, заводит мотор, крутит, вертит. А я третий год собираю деньги на «Волгу». Где же тут справедливость? Разве это жизнь?

Я пытаюсь успокоить Алексея Ивановича: если в нашей стране на каждых двух братьев будет одна «Волга» — это не так уж плохо.

— Так-то оно так, — замечает Алексей Иванович, — но обидно другое — ему и пенсия, и «Волга».

Вообще автомашина для шахтера стала чуть ли не предметом первой необходимости. В поселке живет тысяча шахтеров, а собственных машин — двести пятьдесят. По воскресеньям вереница машин уезжает на рыбалку, на охоту, на купанье. Если в клуб привозят интересную кинокартину, то с дальних поселков приезжают на машинах шахтерские семьи, и тогда негде поставить «Волгу» или «Москвича». Площадь перед клубом, все прилегающие улицы запружены автомашинами. Это уже никого не удивляет, стало нормальным явлением. А ведь десять лет назад собственная машина была редкостью. И не только в горняцких поселках, но и в городах.

Может, в будущем возникнут хорошо действующие гаражи общего пользования, станции проката, да и другие коллективные формы. Но вне зависимости от этого — радует самый факт такого выросшего жизненного уровня наших забойщиков, проходчиков, машинистов, инженеров, да и рабочих других шахтерских профессий.

Конечно, желание купить «Волгу» еще не означает, что у шахтеров все есть — одной лишь автомашины не хватает. Да и далеко не все труженики нашей угольной индустрии могут позволить себе такую роскошь. Все это так. Но в этом разговоре я усматриваю не только достаток шахтерских семей, но и изменившиеся потребности, возросшую культуру быта. Былые времена, когда на шахтах «пропивалось все, что зарабатывалось», вспоминают здесь с усмешкой и даже с издевкой. Может быть, и теперь еще случается такое, но явление это редкое и всеми осуждаемое.

— Разве это уха? Разве из такой курицы можно варить кулеш? — неожиданно выкрикнул Алексей Иванович. — Я бы такую курицу постеснялся в дом принести. Приеду домой, расскажу старухе, вот она посмеется. На своей «Волге» ездит, а уху в жестяном ведре варит. Ну не смешно ли?

По-видимому, Алексей Иванович решил отыграться на наиболее уязвимых деталях своего визита к брату и делал это с неумолимой беспощадностью.

— Где-то тут Марк Савельевич живет? — спросил я у Алексея Ивановича, чтобы отвлечь его от горестных мыслей о плохой ухе.

— Марк Савельевич? Дудка? Кажется, проехали… Или, может быть, вернемся?

Хоть и говорили мне, что Марк Савельевич ушел на рыбалку и вернется поздно вечером, но в первом часу ночи я не решился заехать. Алексей Иванович, искавший нового собеседника, уверял, что Марк Савельевич в отпуске, что он поздно засиживается, но мы, не останавливаясь, уехали в Луганск.

Но уже рано утром мы встретились с Марком Савельевичем на перекрестке дорог у грузовой автобазы шахты № 1. Я увидел наконец шахтера с богатырским телосложением. Выше среднего роста, плотный, загорелый, с удивительно добрыми карими глазами, коротко остриженными волосами, с осанкой в походке, в жестах, в каждом движении.

— Пойдем ко мне, — сказал он, и мы свернули в узкий переулок, вышли на поляну и попали в крохотный фруктовый садик.

В этом садике и стоял домик Марка Савельевича.

6

Теперь выслушайте одну из драматичных страниц этой истории о двух шахтерах, попавших в беду, и их спасении. Мне уже приходилось слышать о мужестве Марка Савельевича и его забойщиков. Об этом говорил мне Иван Андреевич Ткаченко («когда мне сказали, что за спасение взялся Марк Савельевич Дудка, я сразу успокоился — во всяком случае, появилась уверенность, что все возможное будет сделано»), с этого начался наш разговор с управляющим трестом «Ленинуголь» Константином Васильевичем Шалимовым («Марк Савельевич — это орел, он сделал невозможное»), и о нем же с восхищением и благодарностью говорили все, с кем мне пришлось встретиться на шахте имени XIX съезда КПСС.