Разные оттенки смерти

И всегда там присутствовали мистер и миссис Дайсон. Добрые персонажи, на чью поддержку всегда можно было рассчитывать. Они всегда находились где-то на заднем плане, как родители Пинатов[65]. Возникали они редко, но всегда можно было рассчитывать на сэндвичи с яичным салатом, фруктовый салат и теплое еще печенье с шоколадной стружкой. Всегда был готов графин с ярко-розовым лимонадом.

Миссис Дайсон была маленькой, толстенькой, с редеющими, всегда хорошо уложенными волосами. Она казалась старой, но, как понимала сейчас Клара, ей было тогда меньше лет, чем Кларе теперь. А мистер Дайсон был высоким, жилистым, с курчавыми рыжими волосами. При ярком солнце возникало впечатление, что у него ржавчина в голове.

Нет. Сомнений никаких не оставалось, и Клару ужасало, как это она могла колебаться. Именно так и нужно было поступить.

Махнув рукой на лифт, она поднялась на третий этаж, стараясь не обращать внимания на застоялый запах табака, травки и мочи.

Она остановилась перед закрытой дверью, уставилась на нее. Перевела дыхание, участившееся не только от физических усилий.

Клара закрыла глаза, вызвала в памяти маленькую Лилиан – вот она стоит в дверях в зеленых шортах и футболке. Улыбается. Приглашает Клару в дом.

Наконец Клара постучала.

– Главный судья, – сказал Гамаш, протягивая руку.

– Старший инспектор, – откликнулся Тьерри Пино.

Они обменялись рукопожатием.

– Старший, главный – сколько всяких начальников, – сказала Сюзанна. – Давайте сядем.

– Мы можем присоединиться к инспектору Бовуару, – предложил Гамаш, показывая им на столик, где сидел инспектор.

Тот уже поднялся и приглашал их к себе.

– Я бы предпочел сесть здесь, – сказал главный судья Пино.

Сюзанна и Гамаш остановились. Пино показывал на столик у кирпичной стены, самый незаметный.

– Здесь больше приватности, – сказал Пино, видя их недоуменные лица.

Гамаш приподнял брови, но согласился, движением руки пригласив и Бовуара. Главный судья Пино сел первым. Спиной к деревне. Габри принял заказ.

– Вам это не помешает? – спросил Гамаш, показывая на два стакана пива, принесенные Бовуаром.

– Ничуть, – ответила Сюзанна.

– Я пытался дозвониться до вас сегодня утром, – сказал Гамаш.

Габри поставил напитки на стол и шепнул на ухо Бовуару:

– Кто этот человек?

– Главный судья Квебека.

– Ну ясное дело. – Габри смерил Бовуара недовольным взглядом и ушел.

– И что ответила мой секретарь? – спросил Пино, отхлебнув минеральной воды «Перье» с лаймом.

– Только то, что вы работаете дома, – ответил Гамаш.

Пино улыбнулся:

– Так оно и есть в некотором роде. Только, боюсь, я не указал, в каком доме.

– Вы решили приехать в ваш дом в Ноултоне?

– Это допрос, старший инспектор? Мне позвать адвоката?

Улыбка оставалась на своем месте, но она никого не могла обмануть. Пристрастный допрос главного судьи Квебека был делом рискованным.

Гамаш улыбнулся в ответ:

– Это дружеский разговор, ваша честь. Я надеюсь на вашу помощь.

– Бога ради, Тьерри, скажите этому человеку то, что он хочет знать. Не для этого ли вы сюда приехали?

Гамаш посмотрел на Сюзанну. Их заказ принесли, и она отправляла в рот кусок утятины. Это было не обжорство, а страх. Сюзанна обхватила тарелку руками. Она не претендовала на чью-то чужую еду – она хотела только свою. И была готова защищать ее, если возникнет такая необходимость.

Но между двумя кусками утятины Сюзанна задала интересный вопрос.

Зачем объявился здесь Тьерри Пино, если не для помощи следствию?

– Да, я приехал помочь, – небрежно сказал Пино. – Боюсь, старший инспектор, это была инстинктивная реакция. Реакция юриста. Мои извинения.

Гамаш обратил внимание кое на что еще. Хотя главный судья с удовольствием возражал главе отдела по расследованию убийств Квебекской полиции, он ни разу не возразил Сюзанне, которая в свободное от основной работы (официанткой) время пыталась заниматься живописью. Да что говорить, он воспринимал ее маленькие насмешливые уколы, ее критику, ее эпатажные жесты с невиданной выдержкой. Чем это объяснялось – воспитанием?

Нет, старший инспектор так не думал. У него сложилось впечатление, что его честь немного побаивается Сюзанны. Словно у нее есть какой-то компромат на него.

– Я попросила его привезти меня, – сказала Сюзанна. – Я знала, что он не откажется помочь.

– Почему? Я знаю, Лилиан была небезразлична Сюзанне. И вам тоже, сэр?

Главный судья посмотрел на Гамаша своими ясными холодными глазами:

– Не так, как вы это воображаете.

– Я ничего не воображаю. Просто спрашиваю.

– Я пытаюсь помочь, – сказал Пино.

Голос его прозвучал жестко, глаза смотрели холодно. Гамаш уже видел такого Пино на заседаниях суда. На конференциях Квебекской полиции.

И Гамаш воспринимал это так, как и должно. Его честь Тьерри Пино злится на него. Делал он это тонко, изящно, благородно, вежливо. Но злость все равно оставалась злостью.

Беда в том, что, как это понимал Гамаш, соревнование в злости нередко выходило из приватной сферы в публичную. Частная жизнь судьи Пино становилась достоянием общественности.

– А как, по-вашему, вы можете помочь, сэр? Вам известно что-то такое, что не известно мне?