Разные стихи

Клоков небрит и немыт.
Его толкнули — он покатился.
Его подняли — он стоит.
Его окатили — не разозлился.
Его посадили — он сидит.

— Как вы думаете, где лучше тонуть?
В пруду или в болоте?
— Я думаю, что если тонуть,
Так уж лучше в компоте.
Хоть это и грустно,
Но, по крайней мере, вкусно.

Совершенно откровенно
Тронул я ее колено.
Тут же получил по роже,
Честно и открыто тоже.

УГРО

Было раннее утро,
А уже стучит УГРО.
Мы сидим с ним рыло в рыло
В это раннее утрило.
— Не подпишешься?.. Ну что ж!..
Он схватил столовый нож.
В это раненное утро
Он решил вспороть мне нутро.
Отбивался я как мог, Вдруг — звонОООк,
звонОООк,
звонок.
С топорщившимся из кармана топорищем
Вошел Сизов — старинный мой дружище.
И как Раскольников несчастную старуху
Инспектора УГРО он хвать обухом.
Пугая кошек и собак
Снесли мы труп в помойный бак.
И вдруг из бака постепенно
Растет как удочка антенна.
Из-под картофельных очисток
Пик-пик звучит светло и чисто так.
И как то нежно… Даже жалко,
Что вьехала тут самосвалка.
Я бак захлопнул на замок,
И в бункер загрузить помог.
Теперь ни в утро, ни в утро
Ко мне не ломитьсч УГРО.
Нашел он, видимо, покой,
Вдали, на свалке городской.

После болезни все изменилось.
Не шел я по городу, а летел;
Когда-то давно уже это мне снилось
Город, как лес качался и пел.
Каждый дом, труба и окошко,
Порт, стадион, туалет и вокзал,
Мусорный бак, воробей или кошка,
Пели свое, и я все понимал.
Разом, все вместе, как ясное слово
Было понятно уму моему
Через день стал я вовсе здоровым
И вновь никого не пойму.

Как бумажный пароходик,
Среди острых, страшных льдин,
Грозно стиснутый народом,
Я ловирую один.

Залез на столб я смоляной
Со страшным знаком смерти.
Коснулся проволоки рукой,
И — ничего… Поверьте!

ДОЖДЬ

Идет и думает дождь:
— Вот этому надо за шиворот,
Проберет его страшная дрожь,
Посмотрим, как вывернется он навыворот.
Идет и думает пешеход:
— Какой ласковый, грустный дождик!
Стал считать и потерял счет,
Подсчитывая, сколько у дождика ножек.

Сизов умер,
Но ожил снова.
Сизова скрутили,
Сизова связали,
Похоронили живого.

Мясник Сизов, бычью тушу рубя,
Повернулся как-то неловко,
И захлопнул навек себя
В холодильную установку.
Почти через тысячу лет
Оттаял мясник Сизов,
Глядит — ничего кругом нет:
Ни скота, ни людей, ни домов.

Наложил на рельсину
Тормозной башмак.
Надо ехать поезду,
А ему никак.

Жил и с этой, и с этой, и с той,
Вот и остался в квартире пустой.

Пошел я на утопленицу
К озеру смотреть.
С такой бы вот утопленицей
Вместе помереть.

Мы разошлись и как прежде
Спать я ложусь в одежде.

КУЗЕЧИК