Разоблачая наследницу (ЛП)

Та сторона кровати, на которой спал Хант, была ледяной. Должно быть, он внизу в мастерской. Кошмар? Часть её хотела пойти проверить его.

«Нет. Ты дала ему комнату для мастерской, чтобы у него было своё собственное пространство. Ты обещала ему».

Она ненавидела так оставлять его одного, но в то же время уважала его необходимость в пространстве. Как ей самой нравилось бегать одной.

Зазвучали тихие шаги. В лунном свете она увидела, как Хантер обошёл кровать с её стороны.

— Ты в порядке?

— Ты знал, что я проснулась?

В её груди прокатилась волна эмоций, потопив годы одиночества. Сразу после смерти её матери, пока она была беременна, Алисса была так одинока, плакала по ночам и в тайне надеялась, что Паркер услышит её и позаботится достаточно, чтобы заметить. Не заметил. Но Хант заботился. Она понимала, что он может быть не способен любить её и остаться с ней, но заботился достаточно, чтобы подняться наверх и проверить её.

— Услышал туалет.

Матрас прогнулся, когда он сел.

Серебристый лунный свет показывал его взъерошенные волосы, широкие плечи и руки, обвитые чернилами, вплоть до его рельефного пресса. Он надел спортивные шорты, когда встал. Алисса положила руку на его тёплое, очень мускулистое бедро. Она любила прикасаться к нему, отчасти это было вызвано желанием, а отчасти явной необходимостью.

— Я в порядке. А ты как? Кошмар приснился?

Комнату наполнили звуки волн за французскими дверьми и их смешанного дыхания. Наконец он ответил.

— Да.

— Лепка помогла?

Он уронил руку на матрас и прильнул ближе, блокируя остальной мир.

— Ты переживаешь за меня?

— Я забочусь о тебе. Не важно, что происходит, я всегда буду заботиться, — ей нужно было, чтобы он это знал. — Так лепка помогла? Хочешь вернуться обратно туда? Я в порядке.

— Помогла, — он убрал её волосы назад. — Но прямо сейчас мне нужна ты.

Это удивило её, заставив втянуть воздух. Мужчина был так осторожен с тех пор, как они вернулись домой из больницы, хоть ей даже не было так уж больно.

— Ты хочешь секса?

Хант поймал её пальцы своими.

— Я всегда хочу тебя. Когда мы приехали домой, было адски тяжело помогать тебе снимать платье, чтобы ты приняла ванну, и не прикасаться к тебе так, как я хотел, но сейчас этого не будет. Я хочу, чёрт, нет, мне нужно позаботиться о тебе, — он провёл большим пальцем по её губам. — Ты не испугалась меня. На секунду я подумал, что ты вжалась в стену из-за меня.

— Нет.

Он скользнул подушечкой пальца по кончику её языка.

— Теперь я это знаю. Ты доверяешь мне, и мне это нужно. Позволь мне позаботиться о тебе, — когда она кивнула, он продолжил. — Я включу свет, закрой глаза.

Алисса расслабилась на подушках и зажмурилась.

Свет щёлкнул, и Хант стянул с неё одеяло.

— Опухоль спала.

Его пальцы нежно двигались по её колену, вокруг раны.

— Всё было не так плохо. Бывало и хуже, когда я получила вывих колена во время бега. Просто случился приступ боли, когда я им ударилась. Как когда ты ударяешься локтевой костью.

Он поднял её ногу и подложил на подушку, после чего накрыл её, и свет выключился, давая ей свободно открыть глаза. Кровать прогнулась на другой стороне, и Хант прижался к ней сбоку и обвил её руками.

— Когда мы встанем позже сегодня утром, нужно будет заказать тебе в интернете какую-нибудь большую уродливую пижаму, если я собираюсь держать руки подальше от тебя. Эта маленькая футболка и трусики просто жестоки.

Толстый заманчивый ствол его эрекции прижимался к её бедру.

— Мы можем их снять.

Девушка знала, что он будет с ней нежен, когда она в этом нуждалась.

Он поцеловал её.

— Сегодня я просто хочу обнимать тебя, — подвинувшись, он прижал её голову к своей груди. — Поговори со мной. Расскажи, почему ты проснулась. Думала об Эли?

— Немного.

— Мы докажем, что всё это сделал Мэдден, а не ты.

Она кивнула, вынужденная поверить в это.

— Просто я чувствую себя такой раскрытой. Терпеть это не могу. Та фотография нас с Эли, это был мой единственный момент с ним. Медсестра сделала для меня снимок. Он был моим. Я не хотела им делиться.

Хант положил ладонь на её щеку.

— Я понимаю. Есть вещи, а в частности одна вещь, о которой я никогда не хочу никому рассказывать.

— Например, что находится в твоей запертой мастерской в Сономе?

— Хуже. Я даже не могу отразить это в глине. То, что доказывает, что я действительно убийца.

В её голове зазвучали его измученные слова, которые он сказал в коттедже: «Что меня действительно пугает, так это то, что в один день я могу щёлкнуть этим переключателем и не смогу его выключить».

— Мужчина, который прошлым вечером защитил меня на аллее, заставил меня поехать в больницу, а затем позаботился обо мне, когда мы приехали домой, не холодный убийца.

Она видела в его глазах сомнение. Что случилось, чтобы заставить его в это верить?

Сможет ли он когда-нибудь забыть об этом достаточно, чтобы быть отцом их ребёнка?

***