Разоблачение

Но тут же я осознаю, насколько нелепы эти мысли. Мой отец мертв. Я никогда не вернусь теперь домой и не обнаружу, что дверь гаража открыта. Я никогда не проснусь от телефонного звонка в 2 часа ночи, а он не будет извиняться, что опоздал на обед, но пообещает, что принесет мороженое. Я никогда не проснусь утром, не обнаружу его только что вернувшегося с работы, еще в рабочем костюме.

Все это сваливается на меня, Страз пытается поддержать меня и не дать упасть. Я наклоняюсь, пытаюсь унять физическую боль, что пронизывает все мое тело.

Мой отец мертв.

13:22:43:56

- Малышка!

- Джи, все будет в порядке.

Страз говорит со мной, а я пытаюсь вдохнуть воздух. Изнутри меня разрывает на части, все неправильно. Этого не должно быть.

Это какой-то кошмар, и сейчас я проснусь, расскажу все отцу, а он лишь посмеется, сказав, что собирается умереть стариком, после того как я и Джаред съедем и он успеет пожить для себя.

Сан-Диего нашло его тело…

- Мы справимся, - Страз обнимает меня.

Но я отстраняюсь, думая о том, как умер мой отец. Мне кажется, что еще чуть-чуть и я упаду в обморок. Кто-то убил его.

- Ты знаешь, кто сделал это?

- Нет, но мы узнаем, - отвечает Страз. Я вижу уверенность в его глазах, мне хочется ему верить. Он не оставит все просто так, так же как и другие папины коллеги. Даже если они упрутся в тупик, Страз всегда будет работать над этим делом, проводя за ним ночи, пока не поймет, что же произошло.

Но мне от этого ни капли не легче.

- Может, это ошибка? - говорю я, хотя знаю, что ошибки быть не может. - Что он расследовал? Что он вообще делал в каньонах за Парк Вилледж?

На самом деле это действительно бессмысленно. Те места обычно патрулируются копами, потому что ребятня любит там прятаться и распивать алкоголь, курить травку. Единственный раз, когда отец бывал там, когда я была совсем маленькой, и какой-то подросток принес в школу ружье, угрожая всех перестрелять. Учителя заперли нас в классах и вызвали полицию, а мама Алекса позвонила моему отцу. Он и пара его агентов, бросили все свои дела и выехали на поиски этого подростка, нашли его как раз в этих каньонах.

Но это был суицид.

Вспоминая об этом деле, о чьей-то еще смерти, я понемногу прихожу в себя, я стараюсь понять, что важно сейчас. Я смотрю на Стараза:

- Его тело выбросили там?

Страз не отвечает, но ему и не надо. Он старается держать себя в руках, но я вижу насколько он зол. Я права. Я оказалась права. Мне хочется ударить кого-нибудь.

Значит, правильный вопрос - над, чем работал отец и с кем он встречался в Парк Вилледж.

Я сжимаю кулаки.

Я верю Стразу, он все выяснит. Он и я.

Что-то разбивается внутри дома. Мама, я забыла про нее!

- Ты сказал ей?

- Она его жена, - говорит он. Не надо уточнять, что ему пришлось сказать, что это было бы ошибкой - не сказать, или сказать, когда я буду дома.

Я даже не злюсь. Делаю глубокий вдох и пытаюсь придумать, что делать дальше. В ближайшие дни - недели, месяцы, года - я не собираюсь сидеть, сложа руки и ждать, когда мне будут по крупицам предоставлять информацию. Я должна быть в курсе всех событий.

- Прости, малышка, - шепчет Страз. И я понимаю, что он просит прощение за все: и за то, что происходит с моей матерью, и за то, что произошло с отцом.

И за все, что находится между этими событиями.

Я киваю и иду в сторону двери, пытаясь с первого раза попасть ключом в замок. Я делаю все возможное, чтобы Страз не уловил нотки лжи в моем голосе:

- Я беру на себя Джареда, на тебе - мама.

Он кивает.

- Ксанакс в ванной. Дай ей сразу две таблетки, она заснет, - и это действительно правда. Но если у нее очередной припадок, то ему будет не так просто заставить ее выпить даже и таблетку.

Но это даст мне достаточно времени.

Я глубок, вдыхаю и поворачиваю ключ.

Внутри дом напоминает одну из сцен "Экзорциста". Стол перевернут, лампа разбита на мелкие кусочки, на стенах соус от пиццы и еще какая-то жидкость.

- Джаред! - кричу я.

На кухне разбитые куски фарфора. На полу недоеденная пицца и двухлитровая бутылка колы, из которой до сих пор выливается содержимое.

Джаред стоит посередине кухни, глаза широко распахнуты и такое ощущение, что он не дышит, лишь пристально наблюдает, как мама методично достает фарфоровую посуду и по одной разбивает ее о пол. И только когда очередная тарелка разбивается, Джаред вздрагивает -

единственное доказательство, что он не совсем в шоке.

- Джаред! - повторяю я, забегая на кухню. Кусок разбитого стекла вонзается мне в ботинок. Джаред переводит взгляд с меня на маму и обратно. Мамины руки в порезах и ссадинах, от осколков разбитой посуды.

Страз залетает на кухню после меня, крича матери "остановись, успокойся".

Но она поворачивается и начинает бросать посуду в него.

- Джаред, пошли со мной, - я прикасаюсь к нему.

И тут он бросается ко мне и обнимает. Я еле стою на ногах - он намного тяжелее меня.

Он плачет, и я обнимаю его, пытаясь вывести из кухни.

- Это, правда? - не перестает спрашивать Джаред.

Когда мы доходим до папиного офиса, я отстраняюсь от Джареда, беру его за плечи и слегка встряхиваю:

- Джаред!

Его взгляд фокусируется на мне.