Разоблачение

Он поворачивается к нам и широко улыбается:

- Мы сделали! мы сделали это, черт возьми!

Элайджа откидывает голову и широко расставляет руки, его смех граничит с истерикой.

Глаза начинают щипать, горло сдавливает спазм. Я пытаюсь подавить эмоции, я жива, хотя должна была умереть. Мой отец мертв. Алекс мертв. И мы только что предотвратили конец света. Мы предотвратили столкновение.

И мы открыли портал, который вернет их домой. Слишком много всего, слишком много эмоций.

Я всегда надеялась, что этот момент настанет, ради Бена. Дурацкий смешок вырывается изо рта.

Я поворачиваюсь к Бену. Он не смотрит ни на портал, ни на Элайджу, он пристально смотрит на меня.

Его глаза, каштановые волосы. Я пытаюсь запомнить каждую черточку на его лице, потому что знаю.

Знаю, что возможно это последний раз, когда я его вижу.

Воздух наполняет мои легкие, горло расслабляется, я улыбаюсь. Я знаю, о чем он думает, ему даже не надо произносить это вслух.

Он не хочет уходить, не хочет домой.

Он хочет выбрать меня.

Бен поднимает руку и мое сердце ускоряется. Элайджа кидается на него.

- Мы идем домой, черт дери, домой! Мои родители, твой брат! Что они скажут, что они думали все это время!

Чувство вины тут же захлестывает меня. Бен не виделся со своей семьей 7 лет! 7 лет он жил в приемной семье! Кем я буду, если начну просить его остаться?

Если я позволю ему остаться.

Я бы никогда не бросила Джареда, Страза. Что будет чувствовать Бен, если выберет меня вместо своей семьи? Как сильно будет он меня винить?

Элайджа трясет Бена:

- Готов? - никогда бы не подумала, что Элайджа будет в чем-то похож на моего брата.

- Эли, - шепчет Бен.

Мое сердце сейчас выпрыгнет из груди, но я должна это сказать.

- Я не...

- Нет, ты должен, - прерываю я его.

Мы встречаемся глазами с Беном, а Элайджа неожиданно вспоминает о моем присутствии.

- Джаннель..

- Молчи, - голос дрожит, хотя я стараюсь держать себя в руках. - Ты сам говорил, что это не твой дом, тебе надо туда, где ты родился, где твоя семья.

Сердце кричит о том, что я люблю его. Плевать на все остальное, я люблю Бена Майклза. Я не должна его отпускать!

Бен крепко обнимает меня, мои глаза тут же наполняются слезами. Мы созданы друг для друга, наши тела принадлежат друг другу. Он еще сильней сжимает меня, до боли.

Он наклоняется ко мне и шепчет прямо в ухо:

- Я принадлежу тебе.

Как же я хочу, чтобы он остался!

- Бен, у нас осталось меньше минуты, - кричит Элайджа.

Он становится напротив портала.

И смотрит на Бена, ожидая, что тот последует за ним. И тут мы встречаемся глазами, и он понимающе кивает.

Он опять переводит взгляд на Бена, несколько секунд смотрит на него и затем делает шаг в портал, и исчезает в темноте.

Элайджа Палма больше не принадлежит этой Земле.

Я открываю рот, но понимаю, что просто не могу дышать.

Бен смотрит на меня.

Я вижу, что он плачет.

Я никогда не прощу себе, если не поцелую его еще раз!

Наши губы, языки, зубы сливаются в единое целое. Он так крепко меня сжимает, что потом обязательно появятся синяки, но я стараюсь насытиться им до последней капли. Стараюсь запомнить каждое мгновение.

Я хочу вернуть тот момент, когда он спросил меня о лучшем предложении руки и сердца, когда я склонилась к нему, а наши губы почти касались друг друга, как я чувствовала запах его шампуня, как ловила его дыхание.

Я буду скучать по нашим разговорам, по урокам вождения на байках, по обедам в библиотеке, по разговорам о книгах, по играм с Джаредом.По всем тем моментам, что мы должны были бы провести вместе, но не проведем.

Бен отстраняется от меня, и мы ловим воздух.

Он делает два шага в сторону портала.

Я не могу остановить себя:

- Бен! - плевать, насколько жалостливо я выгляжу.

Не уходи.

- Я вернусь за тобой, обещаю, - он делает еще один шаг.

Останься.

- Джаннель Теннер, я всегда буду любить тебя, черт бы тебя побрал!

И он делает еще один шаг. В портал. И темнота поглощает его.

Портал закрывается и съедает все следы Бена.

Я сажусь рядом с телом Алекса и думаю о всем том, что потеряла с того момента, как Бен вернул меня к жизни. Когда-нибудь я исчерпаю лимит слез и перестану плакать.

Но я кладу руку на лоб Алекса и вспоминаю, что когда мне было 9, я сказала его матери, что это именно я испортила ее посадки, хотя их перекопал Алекс, потому что мы хотели поиграть в футбол. Я плачу так, как не рыдала никогда в своей жизни.

Я вспоминаю, как Алекс улыбался, когда после сильнейшего ливня ворвался в класс, шлепая промокшими ботинками и оставляя после себя лужи. Его черные волосы стояли дыбом, когда учитель спросил, не надо ли ему сменить одежду, не нужны ли ему полотенца. В итоге Алекс слег с гриппом и не смог пройти прослушивание в школьный мюзикл, как мечтала его мать.

Я вспоминаю наш поход к Биг Бир, когда мы видели снег. Тогда мы впервые поняли, что такое зима - красные носы, теплые варежки. Мы тогда впервые катались на лыжах, лепили снеговика, делали снежных ангелов, кидались снежками.

Я вспоминаю тот день, когда очнулась в его машине после того дня, как поняла, что нашей дружбе с Кейт конец. Тогда я осознала, что в моей жизни остался только Алекс.