Разоблачение

Сандерс поднял глаза. Он стоял напротив стеклянной стены конференц-зала. За стеклом он разглядел ссутулившегося в кресле-каталке человека, сидевшего к нему спиной и, по-видимому, любовавшегося панорамой Сиэтла.

— Привет, Макс, — поздоровался Сандерс.

Макс Дорфман ответил, продолжая смотреть в окно:

— Привет, Томас.

— Как вы узнали, что это я?

— Волшебство, надо полагать, — хмыкнул Дорфман. — А ты как думал? — саркастически спросил он. — Томас! Я же тебя вижу.

— Как? У вас глаза на затылке?

— Нет; Томас. Твое отражение у меня прямо перед глазами. Конечно, я вижу твое отражение в оконном стекле. Идешь, размякнув, как старый поц.

Дорфман опять хмыкнул и развернул кресло. Глаза его были яркими, проницательными и насмешливыми. — Ты был таким перспективным молодым человеком. А теперь скис?

Сандерс был не в подходящем настроении.

— Ну, сегодня не самый лучший для меня день, Макс.

— И ты хочешь, чтобы об этом все знали? Сочувствия хочешь?

— Нет, Макс. — Он припомнил, что Дорфман не признавал сочувствия. Он говорил, что администратор, ищущий сочувствия, — не администратор, а мочалка, истекающая кое-чем бесполезным. — Нет, Макс, — повторим Сандерс. — Я просто задумался.

— Ах, задумался? Я люблю, когда задумываются. Думать полезно. И о чем же ты думал, Томас? О разрисованной стеклянной двери в твоей квартире?

Против своей воли Сандерс вздрогнул.

— Откуда вы знаете?

— Волшебство, надо полагать, — рассмеялся Дорфман дребезжащим смехом. — А может, я могу читать мысли. Ты думаешь, я умею читать мысли, Томас? Ты достаточно глуп, чтобы в это поверить?

— Макс, у меня не то настроение.

— А-а, тогда я должен прекратить. Если у тебя не то настроение, я прекращаю. Мы должны любой ценой заботиться о твоем настроении. — Старик раздраженно хлопнул ладонью по подлокотнику каталки. — Ты мне сам говорил, Томас, — вот как я догадался, о чем ты задумался.

— Я сам говорил? Когда?

— Лет девять или десять назад.

— И что я вам сказал?

— О, ты не помнишь? Неудивительно, что у тебя возникают проблемы! А ты больше в пол смотри, Томас. Это тебе очень поможет. Да, я так думаю. Продолжай смотреть в пол.

— Макс, ради Бога!

— Я раздражаю тебя? — улыбнулся Дорфман.

— Вы меня всегда раздражаете.

— Ага. Хорошо. Значит, еще есть надежда. Не для тебя, конечно, — для меня. Я стар, Томас. Надежда для меня имеет другой смысл. Тебе все равно не понять. Последнее время я не могу даже сам передвигаться. Кто-то меня должен толкать. Лучше, когда это делает хорошенькая женщина, но, как правило, подобные занятия не про них. Вот я и сижу здесь, и рядом нет хорошенькой женщины, которая бы меня толкала. В отличие от тебя.

Сандерс вздохнул.

— Макс, как вы полагаете, мы не могли бы поговорить по-человечески?

— Отличная идея, — согласился Дорфман. — Буду очень рад. А что значит поговорить «по-человечески»?

— Я хотел сказать, поговорить как нормальные люди.

— Да, Том, если только тебе это не наскучит. Я очень волнуюсь. Знаешь, как старые люди беспокоятся, чтобы не быть скучными?

— Макс, что вы имели в виду, когда говорили и о стекле?

— Я говорил о Мередит, конечно, — пожал плечами Дорфман. — О ком же еще?

— Так что же Мередит?

— Да почем я знаю? — с раздражением спросил Дорфман. — Все, что мне известно, ты же сам мне и сказал. А все, что ты мне сказал, так это лишь, что ты постоянно мотался в Корею и Японию, а когда возвращался, Мередит всегда…

— Простите, что перебиваю, Том, — извинилась Синди, заглядывая в двери конференц-зала.

— О, не извиняйтесь, — запротестовал Макс. — Что это за прелестное создание, Томас?

— Я — Синди Вольф, профессор Дорфман, — ответила Синди. — Я работаю у Тома.

— Ох и счастливчик же он!

Синди повернулась к Сандерсу.

— Том, мне и правда не хочется вас отвлекать, но в вашем кабинете сидит один из администраторов «Конли-Уайт», я решила, что вы захотите…

— Да-да! — моментально подхватил Дорфман. — Ему нужно идти. «Конли-Уайт», о, это важно!

— Одну минуту, — сказал Сандерс, поворачиваясь к Синди. — Макс и я как раз говорили об одном интересном деле…

— Нет-нет, Томас, — сказал Дорфман, — мы просто вспоминали ушедшие годы. Ты лучше ступай, Томас.

— Макс…

— Если захочешь поговорить и решишь, что это важно, выкрой минутку и заезжай ко мне в «Четыре времени года». Ты знаешь этот отель — в нем прекрасный вестибюль, с такими высоченными потолками. Это замечательно, особенно для стариков. А сейчас иди, Томас. — Профессор прищурил глаза. — А прелестную Синди оставь со мной.

Сандерс поколебался секунду.

— Ты с ним поосторожнее, — предупредил он Синди. — Он грязный старикашка.

— Грязный, насколько могу, — хихикнул Дорфман. Сандерс вышел и направился к своему кабинету. В дверях он еще успел услышать, как Дорфман обратился к Синди:

— А теперь, очаровательная Синди, помогите мне, пожалуйста, добраться до вестибюля, меня давно уже должен ждать автомобиль. А по дороге, если уж вы найдете возможным простить старику его любопытство, я хотел бы задать вам несколько вопросов. В этой компании происходит так много интересного, а кто знает о текущих событиях больше секретарш, а?

* * *