Разоблачение

Эш задержал на нем взгляд, погруженный внутрь себя. Через несколько мгновений он знал, что сейчас стало самым важным. Не выбить нечто похожее на извинения из этого жалкого подобия человека, а найти Маргарет. Она ушла, поскольку ей было больно, и в большей степени вина за это лежит на отвратительном старике.

Эш спешно вышел из комнаты. Еще были слышны в галерее шаги Маргарет. Она свернула за угол, к лестнице.

— Маргарет! — крикнул Эш так громко, насколько было прилично, что оказалось совсем тихо.

Она остановилась и оглянулась. Потрясенная чем-то настолько, что не желала взглянуть ему в глаза. И все же Маргарет остановилась и принялась разглядывать одну из картин, висевших на стенах галереи. Эш подошел ближе, не вполне понимая, как начать разговор.

— Что происходит? — Маргарет наконец решилась прервать молчание. — Между вами и Парфордом? Все выглядит так, словно за все эти годы ссора произошла вовсе не однажды.

Эш хотел задать ей тот же вопрос.

— Когда я был еще ребенком, моя матушка стала сходить с ума. Она продала все, чем владела семья, и раздала вырученную сумму, впрочем не слишком большую, беднякам. После вполне безбедного существования в собственном доме с двумя слугами мы оказались нищими.

Эш не любил вспоминать то время. Он был еще молод и беспомощен. Никогда в жизни он бы не хотел испытать такое вновь.

— Мою сестру покусали крысы, и у нее началась лихорадка. Однако мама отказалась вызвать доктора. Она заявила, что, если Богу будет угодно, чтобы Хоуп выжила, та непременно поправится. Тогда я отправился в Парфорд и просил герцога вмешаться и помочь нам. Хотя бы оплатить врача, какие-то лекарства… пустяк на самом деле.

— Отправился в Парфорд? Как же далеко вы жили?

Эш вздохнул:

— В двадцати милях.

— И вы… сколько же вам было?

— Четырнадцать.

— И Парфорд отказал вам в помощи.

— Да. Он посмеялся надо мной, сказал, что чем меньше Тернеров останется на земле, тем счастливее он будет. Потом он дал мне шесть пенсов, чтобы я сходил в баню. Я вернулся домой. Следующие несколько недель сестра умирала на моих глазах. Когда Хоуп не стало — ее похоронили за оградой церковного кладбища, в могиле для бедняков, — я поклялся, что больше никогда не позволю себе оказаться в безвыходном положении, чтобы мне пришлось просить кого-то обеспечить жизнь моих братьев.

Маргарет смотрела на него, плотно сжав губы.

— А что происходит между вами и Парфордом? — Эш сделал шаг.

Ее глаза удивленно распахнулись, но она осталась стоять на месте. Однако выражение лица стало мрачным.

— Это из-за герцогини, — слишком быстро ответила она. — Даже спустя месяцы мне сложно об этом говорить. Если бы он осознавал, что сделал, испытывал хоть малейшее чувство вины оттого, что ее нет с нами, мне было бы легче перенести эту потерю. Но… с тех пор, как заболел, он стал слишком эгоистичным. Герцог очень изменился. Я не могу его выносить, он не хочет даже пальцем пошевелить, чтобы помочь тем, перед кем больше всего виноват. — Голос взволнованно дрожал. — Я не хочу стать такой же. — Слова прозвучали резко и грубо. — Не хочу стать человеком, способным отказаться от тех, кого любил, просто из-за того, что так удобнее или просто хочется.

Эш не вполне понял сказанное ей. Но эта взволнованная речь кое-что проясняла.

— Кем он был?

— Кто? — Маргарет выглядела растерянной и опечаленной, она походила на механическую игрушку, у которой кончился завод.

— Кем он был, тот, кто так виноват перед вами?

Маргарет подняла глаза, и беспокойное выражение сменилось грустью.

— Кто?

— Уж не я, это точно.

Она приоткрыла рот. Эшу показалось, что она собиралась ему возразить, но вместо этого Маргарет покачала головой и упрямо вздернула подбородок.

— Если вы настаиваете, — произнесла она холодным резким тоном, — это мой жених.

Сердце почти остановилось. Слова доносились словно издалека, эхом отдаваясь в голове.

— У вас есть жених.

— Уже нет.

Из груди едва не вырвался вздох облегчения.

— Мы обручились, когда мне было девятнадцать, и были помолвлены несколько лет.

— Довольно долго для помолвки, не так ли?

— Благословенная отсрочка для мужчины, не стремящегося жениться.

Эш испытывал непреодолимое желание прикоснуться к ней, гладить руками ее тело, пока в глазах не появится теплый свет.

— Не будет ли с моей стороны невежливо радоваться тому, что вы плакали по этому поводу?

— Не будет. Хотя это и не совсем правда. Год назад, во время его визита, я настоятельно решила выяснить, готов ли он на мне жениться. Я и раньше задавала этот вопрос. Однако впервые так настойчиво.

— И он признался, что у него нет таких намерений.

— Опять ошиблись, мистер Тернер. Он утверждал, что намерен обвенчаться, но в то время, которое он сочтет подходящим. И больше всего желал представить доказательства всей серьезности своих планов. — В голосе появилась горечь.

— Как я полагаю, речь шла не об объявлении даты свадьбы.

— Нет. Совсем не об этом. Ход его мыслей был приблизительно такой: если он лишит меня девственности, я буду доверять его слову джентльмена и не стану сомневаться в чистоте его намерений. Определенно так.