Разоблаченная Изида. Том I

Это все, что касается внешних чувств; теперь послушаем, что они скажут про внутренние чувства, которые по справедливости можно рассматривать, как доказательства разницы между человеком и бараньей протоплазмой. «Пока они находятся в состоянии сомнамбулизма», – говорит комитет, – «магнетизированные лица, над которыми мы вели наблюдение, сохраняли власть над своими способностями, присущими им в бодрствующем состоянии. Их память даже кажется более верной и распространившейся дальше… Мы видели двух сомнамбул, которые с закрытыми глазами различали поставленные перед ними предметы; не прикасаясь, они называли масть и содержание игральных карт; прочитывали слова, написанные голою рукою (без пера или другого инструмента), а также наудачу открытые строчки в книге. Это они проделывали даже тогда, когда их глазные веки были тщательно закрыты с помощью пальцев Мы имели встречи с двумя сомнамбулами, которые обладали способностью предвидения более или менее сложных процессов в организме. Одна из них предсказывала за несколько дней, даже месяцев заранее день, час и минуту, когда должен наступить эпилептический припадок и когда он должен кончиться; другая предсказывала время исцеления. Эти предсказания исполнились с замечательной точностью».

Комиссия высказалась, что «она собрала и сообщила факты, значительные в достаточной мере, чтобы побудить ее думать, что Академия должна поощрять исследования по магнетизму, как весьма любопытную отрасль психологии и истории естествознания». В заключение Комитет высказался, что «факты настолько необычны и удивительны, что им трудно вообразить, что Академия признает их реальность, но они торжественно заявляют, что в течение всего исследования они руководствовались возвышенными мотивами, «любовью к науке и чувством необходимости оправдать надежды, которые Академия возложила на их устремление и преданность».

Их опасения полностью оправдались поведением, по меньшей мере, одного из своих членов, который не присутствовал при опытах и, как мистер Хассон нам говорит, «не считал нужным подписать отчет». Это был Магенди, физиолог, который, несмотря на факт, отмеченный в официальном отчете, что он «не присутствовал на опытах», не поколебался посвятить в своем знаменитом труде «Физиология человека» четыре страницы теме месмеризма, где, подводя итог приписываемым ему феноменам, он не подтверждает их так безоговорочно, как этого требовала бы эрудиция и научные достижения его сочленов по комитету, и говорит:

«Самоуважение и достоинство профессии требуют осторожности по этим пунктам. Он [хорошо осведомленный врач] вспомнит, как легко таинственное скатывается в шарлатанство, и как способна эта профессия к уничтожению даже чем-либо похожим на шарлатанство, когда сталкивается с внушающими уважение профессионалами».

Нет ни одного слова в этом тексте, которое разъяснило бы читателю, что Магенди был должным образом назначен Академией состоять в комиссии 1826 г.; что он не присутствовал на ее заседаниях и таким образом не узнал истины о месмерических феноменах и теперь приводит свое суждение отчасти. «Самоуважение и достоинство профессии» как бы принуждают к молчанию!

Тридцать восемь лет спустя один английский ученый, занимающийся исследованиями по физике, чья репутация даже выше, чем у Магенди, унизился до такого же нечестного поведения. Когда ему представилась возможность исследовать спиритуалистические феномены и оказать помощь в изъятии их из рук невежественных или нечестных исследователей, профессор Джон Тиндаль уклонился от этого предмета; но в своих «Фрагментах науки» он стал виновным в неджентльменских выражениях, которые мы приводили в другом месте.

Но мы неправы: он совершил попытку, и этого достаточно. В своих «Фрагментах» он рассказывает нам, как он однажды залез под стол посмотреть, каким образом производятся (спиритические) стуки, и вылез оттуда полный такого отчаяния за человечество, какого никогда раньше не испытывал! Израэль Путнэм, ползущий на руках и коленях, чтобы убить волчицу в ее логове, может частично послужить нам примером, сравнивая с которым мы можем оценить отвагу химика, который шарил в темноте в поисках некрасивой истины; но Путнэм убил свою волчицу, тогда как Тиндаль был пожран своей волчицей! Девизом на его щите должно бы быть – «Sub mensa desperatio».

Говоря о докладе комитета 1824 года, доктор Альфонс Тест, выдающийся ученый того времени, говорит, что он произвел большое впечатление на Академию, но мало убежденности: