Разоблаченная Изида. Том I

В этом интересном примере простой спиритуализм вышел за пределы своих обычных рамок и вторгся в область магии. Черты медиумизма здесь налицо в двойной жизни, которую ведет мадам Y., и в которой она проходит существование, совсем отличающееся от нормального, и по причине подчинения своей индивидуальности чужой воле становится пермутацией египетской жрицы; такие черты медиумизма налицо в олицетворении духа Бетховена и в бессознательном и каталептическом состоянии, в которое она впадает. С другой стороны, воля, проявляемая доктором X. по отношению к своему сенситиву, очерчивание магического круга, вызывания, материализация желаемого цветка, отшельничество и обучение мадам Y., применение жезла в его форме, сотворение и использование змей, явная власть над астральными силами – все это относится к магии. Такие эксперименты представляют интерес и ценность для науки, но они могут стать предметом злоупотребления в руках менее добросовестных практикантов, чем выдающийся джентльмен, обозначенный как доктор X. Истинный восточный каббалист не стал бы рекомендовать их воспроизведения.

Под нашими ногами – неизвестные сферы; еще менее известные и еще менее исследованные сферы – над нами; и между ними – горсточка моли, слепая к Божьему свету, глухая к шепоту незримого мира и хвастающая, что они ведут человечество. Куда? Они заявляют, что вперед; но мы вправе сомневаться в этом. Величайший из наших физиологов, будучи помещен рядом с индийским факиром, не умеющим ни читать, ни писать, очень скоро начнет чувствовать себя таким же глупым, как школьник, не выучивший своего урока. Не вивисекциями над животными может ученый убедиться в существовании человеческой души, и не лезвием ножа может он извлечь ее из человеческого тела.

«Какой здравомыслящий человек», – задает вопрос Сэрджент Кокс, Председатель Лондонского Психологического общества, – «какой здравомыслящий человек, который ничего не знает о магнетизме или психологии, который никогда не видел опытов над ним и не знает его основных принципов, выставит себя таким глупцом, что станет отрицать его факты и поносить его теории?»

Правдивым ответом на этот вопрос было бы: «две трети наших современных ученых». Это дерзкое выражение, если истина вообще может быть дерзкой, делает честь тому, кто его высказал – ученому из числа тех немногих, кто достаточно честны и храбры, чтобы высказать полезную истину, как бы неприятна она ни была. И нельзя ошибиться в действительном значении этого вменения в вину, так как сразу после этого непочтительного вопроса ученый лектор продолжает с такою же точностью:

«Химик берет данные по электричеству от электрика; физиолог справляется по геологии у геолога – и каждый из них счел бы наглостью со стороны другого, если бы тот произнес суждение не по своей отрасли науки. Странно, истинно странно, что это разумное правило совершенно отбрасывается, когда дело касается психологии. Ученые-физики считают себя компетентными высказывать догматические суждения по психологии и всему, что к ней относится, не будучи свидетелями ни одному из ее феноменов и совершенно не имея представления о ее принципах и практике».[430]

Мы искренне надеемся, что два выдающиеся биолога, господин Менделеев из Санкт-Петербурга и мистер Рэй Ланкастер, прославившийся в Лондоне, перенесут вышесказанное с таким же терпением, как их живые жертвы, трепещущие под их рассекающими ножами.