Разоблаченный любовник (Др. изд.)

Джойс поднялась на второй этаж и, остановившись на площадке, глянула на распятие, висящее на стене. Отвернувшись от креста, она пошла в комнату Шона и села в кресло-качалку около кроватки. Расстегнув блузку, она поднесла к груди сына, и тот вцепился в нее, ручки сжали плоть, находящуюся возле его лица. Он начал есть, маленькое тельце было теплым и пухлым, излучая здоровье, ресницы опустились на розовые щечки.

Джойс сделала несколько глубоких вдохов.

Чушь собачья. Она скверно чувствовала себя из-за того, что нашумела на мужа. И прошла мимо распятия, не перекрестившись. Джойс прошептала молитву «Аве Мария», а затем попыталась себя успокоить, перебирая пальчики на хорошеньких ножках Шона.

Боже… если с ним что-нибудь случится, она умрет. Как этого удалось избежать матери? Как она пережила потерю своего ребенка?

А ведь Одель потеряла даже двух. Сначала Джени. Потом Буча. Слава богу, ее разум постепенно угасал. Избавление от плохих воспоминаний – тоже дар небесный.

Джойс погладила Шона по шелковистым темным волосам и осознала, что ее мать даже не смогла попрощаться с Джени. Тело было слишком изуродовано, чтобы оставлять гроб открытым, и Эдди О’Нил, как отец, опознавал дочь в морге.

Боже, в то ужасное осеннее утро, если бы Буч сразу же прибежал в дом и сказал взрослым, что Джени только что уехала… может быть, ее бы спасли. Джени не разрешали садиться в машины с мальчиками, и все это правило знали. И Буч знал. Если бы только…

Черт! Муж все-таки прав. Вся семья ненавидела Буча. Неудивительно, что он переехал и почти не появлялся.

Засопев, Шон приоткрыл рот и ослабил ручки. Но затем снова дернулся и проснулся, возвращаясь к процессу сосания.

Кстати, об исчезновении… Боже праведный, мать ведь и с Бучем не попрощается. Моменты ее просветления все реже и все короче. Даже если Буч появится в это воскресенье в церкви, мать может его не узнать.

Джойс услышала, как по ступенькам неторопливым шагом поднимается муж.

– Майк, – позвала она.

В дверях появился мужчина, которого она любила и за которого вышла замуж. У него начал расти животик, свойственный среднему возрасту, а на макушке стали выпадать волосы, хотя ему было только тридцать семь. Но, глядя на него сейчас, Джойс увидела мужа молодым. Спортсмен. Друг ее старшего брата Буча. Футболист-сорвиголова, по которому она сходила с ума не один год.

– Да? – сказал он.

– Извини, что я так взбесилась.

Он слегка улыбнулся.

– Это легко объяснить. Я тебя понимаю.

– Ты прав. Да, Буча нужно было пригласить. Я просто… я хочу, чтобы ничто не омрачило день крещения, понимаешь? Ничто. Это начало пути для Шона, и я не хочу никакой тени. Буч… он несет в себе тень, атмосфера накалится, учитывая состояние мамы, и я не хочу в это ввязываться.

– Он сказал, что придет?

– Нет. Он…

Она вспомнила их разговор. Забавно, но его голос совсем не изменился. У брата был необычный голос – хриплый и сухой. Словно его горло деформировалось. Или он недоговаривал чего-то?

– Он сказал, что рад за нас. Поблагодарил тебя за звонок. Сказал, что надеется, мама с папой в порядке.

Ее муж опустил глаза на Шона, который опять провалился в сон.

– Буч ведь не знает, что ваша мать больна?

– Нет.

Сначала, когда Одель просто стала страдать забывчивостью, Джойс и ее сестра решили подождать, пока они точно не узнают, в чем дело, а потом только оповестить Буча. Но это было два года назад. Теперь они уже знали диагноз. Болезнь Альцгеймера.

Одному Богу известно, сколько осталось их маме. Болезнь последнее время сильно прогрессировала.

– Я плохо поступаю, не говоря Бучу, – тихо сказала она, – Да?

– Я люблю тебя, – буркнул Майк.

Ее глаза увлажнились, когда она перевела взгляд с сына на его отца. Майкл Рафферти – замечательный человек. Надежный. Он никогда не станет красавчиком Хью Джэкманом, или богачом Биллом Гейтсом, или властным королем Англии. Но он принадлежал ей и Шону, и этого более чем достаточно. Особенно в такие вечера, под такие разговоры.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала она.

Вишу материализовался за клубом «Зеро» и прошел по переулку ко входу. Увидев припаркованный на Десятой улице «кадиллак», он почувствовал облегчение. Фури сказал ему, что Буч умчался из особняка, как вихрь, и не выглядел очень счастливым.

Ви зашел в клуб и сразу же направился в VIP-зал. Но не дошел.

Перед ним появилась начальница охраны, ее крепкое тело загородило ему обзор. Он окинул вампиршу взглядом, размышляя, каково было бы привязать ее у себя дома к столу. Возможно, она оставила бы на нем шрамы, но способ убить пару часиков вроде бы недурен.

– Твоему приятелю пора уходить, – сказала она.

– Он за нашим столиком?

– Да, и тебе лучше увести его отсюда. Сейчас же.

– Что он натворил?

– Пока ничего.

Они вдвоем двинулись в сторону VIP-зала.

– Просто я не хочу, чтобы до этого дошло. Он уже на грани.

Пока они шли сквозь толпу, Ви рассматривал накачанные руки вампирши и думал о ее работе здесь. Жесткой для кого угодно, а уж для женщины… Любопытно, почему она ее выбрала.

– Тебе доставляет удовольствие бить мужчин? – спросил он.

– Иногда, но с О’Нилом предпочитаю секс.

Ви замер на месте.