Разобранные

– Надеюсь, ты в него не влюблена? – спрашивает однажды Коннор Рису в один из редких моментов, когда им удается остаться наедине.

– Будем считать, что я этого не слышала, – отвечает Риса с отвращением. Однако у Коннора есть причины задавать такие вопросы.

– В первую ночь, когда мы сюда приехали, он предложил тебе одеяло и ты не стала отказываться, – говорит он.

– Потому что знала, что ему будет холодно.

– И когда он предлагает тебе еду, ты тоже не отказываешься.

– Потому что это значит, что он останется голодным.

В словах Рисы, как всегда, прослеживается железная логика. Коннор поражается тому, что она способна оставить в стороне все эмоции и быть такой же расчетливой, как Роланд, сражаясь с ним на его же поле. Для Коннора это еще один повод для восхищения.

* * *

«Вызов на работу!»

Это случается примерно раз в неделю. В случае поступления вызова все жители Кладбища собираются под огромным навесом – единственной постройкой, не являющейся частью самолета, зато достаточно большой, чтобы под ее крышей могли уместиться все четыреста двадцать три беглеца. Вызов на работу.

Шанс проникнуть в общество и стать его частью. Что-то в этом роде. Адмирал никогда не приходит на встречи по поводу вызовов, но под навесом, как, впрочем, и в других местах Кладбища, установлена камера наблюдения, и всем понятно, что он следит за происходящим. Неизвестно, контролирует ли он все камеры лично и насколько часто, но каждому ясно, что теоретически Адмирал может видеть все, что происходит на Кладбище. Коннору Адмирал и так не слишком понравился в день приезда, а заметив вскоре установленные повсюду камеры, он и вовсе перестал испытывать к нему симпатию. Так и пошло: каждый день находится какой-нибудь новый повод ненавидеть этого человека.

Председательствует на собрании уже знакомый Коннору Мегафон. В руках у него планшет.

– Заказчику из Орегона требуется команда из пяти человек для расчистки нескольких акров земли в лесу, – объявляет он. – Обещан полный пансион плюс обучение работе с необходимой в данном деле техникой и инструментами. Работа займет несколько месяцев, после чего вы получите удостоверения личности, согласно которым вам будет по восемнадцать лет.

О зарплате Мегафон ничего не говорит, потому что ее не будет. Деньги получит Адмирал. Он продает труд своих воспитанников.

– Есть желающие?

Желающие есть всегда. В воздух поднимается не менее десятка рук. Как правило, такие предложения охотнее других принимают те, кому уже исполнилось шестнадцать. Семнадцатилетним уже недалеко до совершеннолетия, а значит, игра не стоит свеч – до восемнадцатого дня рождения можно дожить и на Кладбище. Тех же, кто помоложе, как правило, отпугивает перспектива отправиться бог знает куда.

– Отлично. Я доложу Адмиралу после собрания. Он примет решение, кто поедет.

Эти мероприятия бесят Коннора. Он никогда не поднимает руку, даже если предлагают работу, на которую он не прочь отправиться.

– Адмирал нас использует, – говорит он окружающим ребятам. – Неужели вы этого не видите?

Обычно слушатели лишь пожимают плечами в ответ, но рядом, как правило, оказывается Хайден, у которого никогда не пропадает желание поделиться очередной порцией своей странноватой мудрости.

– Пусть уж кто-нибудь использует меня целиком, чем по частям, – говорит он.

Мегафон заглядывает в прикрепленный к планшету список и снова берет в руки свою машинку для усиления голоса.

– Уборка домов, – возвещает он. – Нужны три человека, предпочтительно девушки. Удостоверений личности не будет, но место тихое, спокойное, на отшибе, а значит, вам не придется иметь дело с инспекторами по делам несовершеннолетних до восемнадцати лет.

Коннору даже смотреть противно.

– Скажи мне, что никто не поднял руки, – просит он Хайдена.

– Шесть рук, девушки, семнадцатилетние, я полагаю, – отвечает он. – Наверное, никто не хочет работать горничной или уборщицей больше года.

– Это не убежище, а рынок рабов. Неужели никто этого не видит?

– Почему ты думаешь, что не видит? Все видят. Просто рабство кажется не такой уж плохой долей по сравнению с заготовительным лагерем. Из двух зол выбирают меньшее.

– Я не понимаю, с какой стати вообще появился такой выбор?

Собрание окончено, и Коннор собирается уходить, однако кто-то кладет ему руку на плечо. Оборачиваясь, он надеется увидеть друга, но это не так. За плечо его держит Роланд. Коннор настолько удивлен, что в течение нескольких секунд даже не знает, как реагировать.

– Что нужно? – спрашивает он сбрасывая чужую руку.

– Поговорить.

– Тебе не пора мыть вертолет?

Роланд отвечает ему добросердечной улыбкой:

– Я его уже не так часто мою. Тесак решил, что пора меня сделать вторым пилотом. Неофициально конечно же.

– Тесак, наверное, самоубийца, – предполагает Коннор, не понимая, кого больше презирать – Роланда или пилота, которого ему удалось обвести вокруг пальца.

– У Адмирала неплохо поставлено дело, верно? – говорит Роланд, разглядывая редеющую толпу. – Впрочем, тут много неудачников, которым все равно. Но тебя это раздражает, не правда ли?

– К чему ты клонишь?