Разочарованные (СИ)

– Не сходи с ума в своих подземельях, – фыркает блондин.

– Я могу доказать.

– А оно мне надо? – Драко лениво осматривает свои ногти.

– Если я прав, то ты сможешь вертеть Грейнджер, как хочешь.

Попал в самую цель. Как хочешь. А хотел он глубоко.

– Рассказывай.

– Я приду в Башню старост вечером, – и Забини отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Весь день Драко будет, как на иголках. Он уже не думал об этой чертовой Грейнджер, он думал о перспективах, что замаячили перед ним яркими красками.

А Гермиона гордо шагала в Больничное крыло. Какой-то человек, приставленный к Теодору, хотел ее остановить, но она сунула ему под нос специальное разрешение, которое было подписано Макгонагалл.

– Запомните меня, – советует Гермиона. – Я буду тут частным гостем.

– Я смотрю, в этот раз ты не прячешься, – Нотт встал с кровати, когда она зашла.

– А ты все читаешь? – она кинула быстрый взгляд на кровать.

– А что мне еще делать? – хмыкает слизеринец.

– Так и знала, что ты скучаешь, – она улыбнулась ему. – Поэтому прошлась по всем учителям и взяла для тебя задания.

– Зануда, – бросил он.

– Лентяй, – отпарировала она, а он рассмеялся. – Заканчивай смеяться и поцелуй меня.

Она едва успела договорить, а он уже нежно начал ее целовать. Задания разлетелись в разные стороны, выскользнув из рук. Как только он хотел прервать поцелуй, чтобы собрать бумажки, Гермиона положила ладонь на его затылок, углубляя его. Она распахнула глаза и утонула в океане нежности его глаз.

Одно Гермиона Грейнджер знала точно. У счастья были небесно-синие глаза.

Она провела с ним весь день и весь вечер. За разговорами время бежало быстро, а когда они начали заниматься, то вообще поскакало галопом. Периодически к ним заглядывала мадам Помфри, но не с целью проверить Нотта, который практически поправился, а чтобы убедиться, что они не проказничают. Каждый раз, когда Помфри уходила, Теодор закатывал глаза к потолку и смеялся. В одну из таких проверок он не выдержал:

– Мы не собираемся заниматься любовью на больничной койке, – обратился он к мадам Помфри, которая уже в седьмой раз за час взбивала подушки рядом с его кроватью.

У Гермионы щеки налились румянцем от такого заявления, а женщина и бровью не повела.

– Это ведь жутко неудобно, – добавил Теодор.

Помфри смерила его серьезным взглядом.

– Мадам, нам по семнадцать лет. Как вы знаете, многие аристократы женятся на последнем курсе. Так что перестаньте нас контролировать, мы взрослые люди. Я ее не придушу подушкой, не бойтесь, – хмыкает Нотт.

Гермиона хочет его придушить подушкой.

– Тогда давайте я просто оставлю вам на всякий случай вот этот пузырек, – женщина ловко вытащила из передника флакон с зельем.

– Ох, Мерлин, – простонала Гермиона и спрятала алеющие щеки на груди Нотта, уткнувшись в него.

– Благодарю, мадам. Но моя девушка принимает эти зелья, а я прекрасно черчу руну.

– О! – только и воскликнула Помфри. – Тогда давайте я оставлю обезболивающее.

– Благодарю вас, – улыбается Теодор. – У нас уже был секс, и все прошло успешно, спасибо.

Гермиона была готова взять свои слова обратно. Она ночью хотела умереть? Она ошиблась – самый подходящий момент был сейчас.

– Тогда давайте я больше не буду вам мешать, а прежде, чем зайти – постучусь?

– Это замечательное предложение! – кивает Теодор.

Неловко потоптавшись на месте, Пофри оставила ребят одних и больше не появлялась.

– Нотт, что это сейчас было? – простонала она ему в грудь.

– Она ведь врач, так что не беспокойся, не побежит рассказывать всем, – он провел рукой по ее спине, успокаивая.

– Как же стыдно, – прошептала Гермиона.

– Тебе нечего стыдиться, – он взъерошил ее и без того непослушные волосы. – Ты прекрасна. Я говорил тебе сегодня, что ты красива? – Не видел, но чувствовал, как она улыбается.

– Ты замечательный, – шепчет она. – Я не знаю, почему ты выбрал меня.

– Потому что ты достойна лучшего, – он гордо выпячивает грудь вперед, а она смеется.

Он взял ее за талию, притягивая к себе. Она снова оказалась на его коленях, но ей не было стыдно или неловко. Это было то место, где она была на месте.

Ей нравилось сидеть на его коленях. Ей нравилось, как он бережно поддерживал ее за спину. Ей нравилось вот так смотреть в его глаза.

Ему нравилось, когда она вот так возвышалась над ним. Ему нравилось, как она держалась за него. Ему нравилось, когда она смотрела своими глубокими глазами в его, сверху вниз.

Им нравилось то чувство, с которым их губы соприкасались с друг другом. Ему нравилось, какой она была нежной и все дарящей. А ей нравилось, как он неспешно раздвигал ее губы во время поцелуя. Он любил ее касаться, а ей нравилось, когда он нежно скользил по ее коже. Он хотел ее, но боялся сделать больно. Ей было больно, потому что в любой момент Нотт мог смениться на очередной кошмар с серыми глазами.

– Гермиона, – с огромным усилием он оторвался от нее. Она посмотрела на него расфокусированным взглядом. – Я хочу с тобой серьезно поговорить.

Она напряглась. Он чувствовал это.

– Это как бы подразумевалось само собой, но хотелось бы сделать официально.